От Марка | 10 глава

НА РАДОСТЬ И НА ГОРЕ (Мк 10:1−12)

Иисус шел дальше на юг. Он покинул Галилею и пришел в Иудею. Он еще не вступил в Иерусалим, но шаг за шагом, этап за этапом, приближался к последнему месту действия. Фарисеи, пытаясь испытать Иисуса, обратились к Нему с вопросом о разводе. Оснований для вопроса могло быть несколько. Это вообще был жгучий вопрос, предмет споров и дискуссий раввинов и, возможно, что фарисеи действительно хотели узнать мнение Иисуса. Возможно, они также хотели проверить Его правоверность. Вполне возможно, что Иисус уже высказывался по этому вопросу. В Мф 5:31−32 приводится высказывание Иисуса по вопросу брака и повторного брака, и возможно, фарисеи надеялись на то, что Он начнет противоречить Себе и запутается. Может быть, фарисеи знали, что Он будет говорить и надеялись вызвать вражду к Нему Ирода Антипы, который развелся со своей женой и женился на другой. Может быть даже фарисеи хотели услышать, как Иисус противоречит закону Моисея, что собственно Он и сделал, с тем, чтобы обосновать обвинение Его в ереси. Одно совершенно ясно — заданный Иисусу вопрос не представлял лишь академический интерес для раввинских школ, это был один из самых животрепещущих вопросов времени.

Теоретически идеал иудейского брака не имел равного в тогдашнем мире. Целомудрие считалось величайшей добродетелью. «Мы считаем, что Бог долготерпим ко всем грехам, кроме греха нецеломудрия». «Нецеломудрие лишает славы Божией». «Иудей скорее должен был пожертвовать жизнью, нежели совершать идолопоклонство, убийство или прелюбодеяние». «Даже алтарь проливает слезы, когда человек разводится с женой своей молодости». Идеал был, а практика была совсем иной. Все дело портил факт, что по иудейскому закону женщина считалась вещью, у нее не было никаких прав, и она находилась в полной власти мужа, главы семьи. Мужчина мог развестись со своей женой почти на любом основании, женщина же могла потребовать развод лишь по нескольким причинам. «Женщине может быть дан развод с ее согласия или без оного, мужчине же лишь с его согласия». В числе немногих оснований для развода женщина могла сослаться на то, что муж ее стал прокаженным, что он занимался вызывающим отвращение ремеслом, например, дублением кожи, если он изнасиловал девственницу или облыжно обвинил ее (жену) в потере непорочности еще до брака. Иудейский закон о разводе восходит к Втор 24:1. Этот стих и лежал в основе всей проблемы. Он гласил: «Если кто возьмет жену и сделается ее мужем, и она не найдет благоволения в глазах его, потому что находит в ней что-нибудь противное, и напишет ей разводное письмо и даст ей в руки, и отпустит ее из дома своего». Сначала разводное письмо было очень простым, приблизительно таким: «Да будет это тебе мое разводное уведомление и отпускное письмо и акт об освобождении, что ты можешь выйти за кого тебе будет угодно». Со временем это письмо приняло более сложную форму:

«В ... день ... недели ... месяца ... года от сотворения мира, согласно отсчета применяемого в городе ..., расположенном на реке ..., я, ..., сын..., заявляю, что сего ... дня, уроженец города ..., поступая по своей свободной воле и без всякого принуждения, отрекаюсь, отсылаю назад и избавляюсь от..., дочери..., бывшей до настоящего момента моей женой. Отсылаю тебя..., дочь..., ты свободна и можешь по своему желанию выйти замуж за кого пожелаешь, и никто не станет препятствовать тебе. Это твое разводное письмо, акт отречения, удостоверение о разводе и раздельном проживании, в соответствии с законом Моисея и Израиля».

Во времена Нового Завета такое разводное письмо мог составить только квалифицированный раввин. После этого его проверял суд раввинов, а потом его подавали в синедрион. Но вся процедура развода оставалась чрезвычайно простой и зависела полностью от расположения мужа. Но камень преткновения заключался в толковании закона, как он изложен во Втор 24:1. Там написано, что мужчина может развестись со своей женой, если он находит в ней что-нибудь противное. Ну, а что должна была значить эта фраза? В толковании этого предмета существовало два направления.

Существовала школа Шамая, которая решала проблему крайне строго. Под противным они понимали прелюбодеяние, и только прелюбодеяние. Даже если женщина будет такой ужасной, как Иезавель, считали они, это не может служить основанием для развода, если она не повинна в прелюбодеянии. Другое направление развивала школа Гиллеля. Они толковали эту важнейшую фразу как только можно шире. Они говорили, что для этого достаточно, чтобы жена плохо приготовила блюдо к обеду, пряла на улице, заговаривала с незнакомым мужчиной, неуважительно отзывалась о родственниках мужа в его присутствии, или, если она была вздорной женщиной (а такой считалась женщина, голос которой был слышан в соседнем доме). Равви Акиба пошел даже так далеко, что заявил, что это значит — если мужчина нашел женщину, которая в его глазах была красивее его жены. По своей человеческой природе люди предпочитали более свободное толкование, и в результате обычным явлением были разводы по самым обыденным причинам и даже вовсе без причины. Дело зашло так далеко, что в эпоху Иисуса женщины боялись выходить замуж, потому что брак был очень непрочным. Когда Иисус произнес эти Свои слова, Он говорил, выступая в защиту женщин, стремясь придать браку подобающее ему значение.

Следует отметить некоторые моменты. Иисус цитировал закон Моисея, а потом прибавил, что Моисей написал эту заповедь «по жестокосердию вашему». А это может значить одно из двух: потому что лучшего и ожидать нельзя было от людей, для которых он создавал закон, или же, что Моисей пытался установить контроль над ухудшавшейся ситуацией; ведь в сущности, это было не столько разрешение давать развод, сколько попытка как-то регулировать, контролировать и сократить количество разводов каким-то законом и самым затруднить их.

В любом случае, Иисус разъяснил, что Его мнение согласуется с тем, что написано в Втор 24:1. Для подтверждения Своей точки зрения Он ссылался на гораздо более старые источники, цитируя непосредственно историю творения и Быт 1:27 и 2:24. Он Сам считал, что брак по самой своей природе нерушимый институт, столь крепко соединяющий двух людей, что этот союз не может быть разрушен никакими человеческими законами и постановлениями. Он был убежден в том, что так уж заложено в строении всей вселенной, что брак предполагает абсолютное постоянство и единство, и никакой закон Моисея, регулирующий какое-то временное состояние дел, не может изменить этого.

Но трудность заключается в том, что в соответствующем месте в Евангелии от Матфея есть разночтение. Здесь в Евангелии от Марка запрет Иисуса разводиться носит абсолютный характер. В Мф 19:3−9 показано, что Иисус абсолютно запрещает жениться вторично после развода, разводиться же Он разрешает по одной причине — причине прелюбодеяния. Почти наверняка правильна версия в Евангелии от Матфея и она, собственно, подразумевается и в Евангелии от Марка. По иудейскому закону прелюбодеяние делало брак недействительным. И истина в том и заключается, что неверность разрушает супружеские связи. Как только совершено прелюбодеяние, единство, как на это ни смотри, разрушено, и развод лишь фиксирует свершившийся факт.

Суть настоящего отрывка заключается в действительности в том, что Иисус настаивал на исправлении свободной половой морали Своего времени. Вступающим в брак исключительно в поисках наслаждения, надо помнить, что в браке существует и ответственность. Ищущим в браке исключительно удовлетворение своих физических страстей, надо помнить, что это также и духовное единство. Иисус возводил вокруг домашнего очага защитный вал.

ТАКОВЫХ ЕСТЬ ЦАРСТВИЕ НЕБЕСНОЕ (Мк 10:13−16)

Иудейские женщины мечтали, чтобы их детей благословил великий и известный раввин. Они любили приносить детей к таким людям в первый день рождения, и именно для того они приносили в тот день детей к Иисусу. Ослепительную красоту этого эпизода можно понять лишь помня момент, когда он произошел. Иисус был на пути на распятие, и Он знал это. Ужасная тень распятия, должно быть, всегда стояла перед Его глазами, и вот в такое время Он находил время для детей. В состоянии постоянного напряжения ума Он находил время, чтобы взять детей на руки, и, возможно, даже поиграть с ними. Не надо думать, будто ученики были невоспитанны и недобры — они просто хотели уберечь Иисуса. Они плохо понимали происходящее, но могли предчувствовать надвигавшуюся драму и видеть, какое напряжение приходится выносить Иисусу, и потому они не хотели, чтобы кто-нибудь тревожил Его. Они не понимали, как Он может хотеть, чтобы в такое время вокруг Него были дети. Но Иисус сказал: «Пустите детей приходить ко Мне». Тем не менее, этот эпизод говорит нам о многом: о том, что Иисус любил детей, и дети любили Его. Он не мог быть суровым, мрачным, не испытывающим радости человеком. Он, должно быть, излучал доброту, легко улыбался и весело смеялся. Кто-то сказал, что не может поверить в христианство человека, если у его двери не играют дети. Этот маленький эпизод бросает яркий свет на человеческую природу Иисуса. «Таковых есть Царствие Божие», — сказал Иисус. Что же так любил и ценил Иисус в детях?

1. Смирение ребенка. Есть, правда, самовлюбленные, стремящиеся к саморекламе дети, но это бывает редко и почти всегда является результатом неправильного обращения с ребенком. Обычно же ребенка смущает известность. Он еще не привык думать о почетном месте, высоком положении и престиже, он еще не открыл важность своего «я».

2. Послушание. Ребенок часто проявляет непослушание, но как бы парадоксальным это ни показалось, у него есть природный инстинкт послушания. Он еще не познал гордыни и ложной независимости, отдаляющих человека от собратьев и от Бога.

3. Доверчивость ребенка.

а) Авторитет родителей. До определенного возраста ребенок считает, что его папа знает все, и что папа всегда прав. Ребенок скоро вырастает, он признает свою беспомощность и доверяет тому, кто по его мнению что-то знает.

б) Доверие, проявляемое ребенком по отношению к другим людям. Ребенок не ожидает от других людей зла. Он может подружиться с совсем незнакомым человеком. Один выдающийся человек сказал однажды, что лучшей похвалой ему было, когда однажды к нему, совершенно незнакомому человеку, подошел мальчик и попросил его завязать ему шнурок башмака. Ребенок еще не знал, что надо опасаться незнакомых людей, он все еще был способен деверять. Иногда это доверие и навлекает на него опасность, ибо есть совершенно недостойные люди, которые злоупотребляют этим, но все же это доверие — прекрасная вещь.

4. Ребенок не злопамятен. Он еще не научился таить злобу и питать вражду. Даже тогда, когда по отношению к нему поступают несправедливо, он забывает и прощает. И подлинно таковых есть Царствие Божие.

КАКОВО МЕРИЛО ДОБРОДЕТЕЛИ? (Мк 10:17−22)

Это одна из самых ярких историй в Евангелиях.

1. Обратите внимание, как этот человек пришел, и как Иисус встретил его. Он подбежал, пал перед Иисусом на колени. Есть что-то изумительное в этом богатом молодом аристократе, упавшем на колени перед не имевшим ни гроша пророком из Назарета, Который скоро должен был стать преступником. «Учитель благий!» — начал он, и Иисус сразу же возразил ему: «Никакой лести! Не называй Меня благим! Побереги это слово для Бога!» Иисус как будто хотел охладить его и вылить ушат холодной воды на его молодой энтузиазм. И в этом урок и для нас. Совершенно очевидно, что молодой человек пришел к Иисусу в момент крайнего возбуждения. Также очевидно, что Иисус произвел на него большое впечатление. Иисус сделал две вещи, которые должен запомнить и делать каждый проповедник, каждый священник и каждый учитель. Во-первых, Он сказал:

«Остановись и подумай! Ты сейчас возбужден, и возбуждение прямо бьет из тебя! Мне не нужны люди, которых гонит ко Мне мгновенный порыв. Подумай спокойно, что ты делаешь». Нет, Иисус не охлаждал пыл молодого человека. Он советовал ему сначала все рассчитать. Во-вторых, Он, в сущности сказал: «Нельзя стать христианином из одной сентиментальной любви ко Мне. Посмотри на Бога!» Проповедование и наставление всегда предполагали передачу истины через человека. В этом заключается опасность, которой подвергались и подвергаются величайшие наставники и учителя. Опасность заключается в том, что ученик, школьник, молодой человек сочтут охватившее их личное чувство к наставнику или проповеднику за любовь к Богу. Наставник и учитель должны всегда притягивать внимание не к себе, а к Богу. Подлинное наставничество и учение всегда предполагают определенное самозабвение. Нельзя конечно, совсем стереть из учения свое «я» и теплоту своей личной верности, да люди и не стали бы этого делать, если бы даже и могли. Но ведь это еще не все: учитель и наставник, в конечном счете, лишь указательные персты Божьи.

2. Нигде больше так ясно не показан очень существенный элемент христианской веры — одного почтения заповедей мало. Иисус процитировал заповеди, соблюдение которых необходимо для хорошей жизни, и молодой человек, нисколько не колеблясь, сказал, что он все это соблюдал. Обратите внимание, что, за исключением одной, все эти заповеди требуют от человека воздержания от чего-то, да и та затрагивает только семью. В сущности, молодой человек сказал: «За всю мою жизнь я не причинил никому вреда». И это было совершенно справедливо. Но вопрос был другой: «Кому ты сделал добро?» А к этому молодому человеку вопрос был обращен еще более остро: «Что хорошего сделал ты другим всем своим имением, всем своим богатством, всем тем, что ты мог отдать? Старался ли ты в меру твоих сил и возможностей помочь другим, утешить их, придать им силы?»

Почтение, в общем, заключается в том, чтобы не делать чего-либо. Смысл же христианства заключается в том, чтобы делать что-то. Именно в этом смысле молодой человек — как и многие из нас — оказался не на высоте.

3. Иисус бросил ему вызов. В сущности Он сказал: «Брось эту нравственную респектабельность. Не смотри на добродетель, как на воздержание от совершения поступков. Возьми самого себя и все, что у тебя есть, и пожертвуй всем для других, вот тогда ты обретешь подлинное счастье во времени и в вечности». Но молодой человек не смог этого сделать. У него было большое поместье, но ему никогда не приходило в голову отдать его, и когда ему предложили сделать это, он не смог. Он, правда, никогда не крал, не обманывал, но он никогда не был щедрым и не жертвовал ничем, и он не мог побудить себя к этому. Порядочный человек тот, который не отнимает у людей; Христианин же должен давать людям. В сущности, Иисус поставил молодого человека перед основным и чрезвычайно важным вопросом: «Насколько сильно нужно тебе подлинное христианство? Достаточно ли сильно хочешь ты его, чтобы отдать ради этого свое имущество?» И на это молодой человек, собственно ответил: «Я хочу его, но не настолько».

В романе Роберта Льюиса Стивенсона «Владелец Баллантре» есть такая сцена: владелец в последний раз покидает отчий дом, и в печали говорит старому слуге: «А ты, наверное, думаешь, что я никогда ни о чем не сожалею?». «Нет, я не думаю, — ответил слуга, — чтобы вы были таким плохим человеком, когда у вас есть все, чтобы быть хорошим». «Нет, не все, — возразил владелец, — не все, тут ты ошибаешься. Болезнь отсутствия желания». Именно эта болезнь отсутствия достаточно сильного желания и сыграла роковую роль в жизни молодого человека, подбежавшего к Иисусу. И от этой болезни страдает большинство из нас. Многие жаждут добродетели, но лишь немногие хотят ее настолько, чтобы заплатить настоящую цену.

Иисус взглянув на молодого человека с любовью. Этот взгляд Иисуса говорит о многом.

а) О любви. Иисус не сердился на юношу, ибо Он слишком любил его. Это был не сердитый, а любовный взгляд.

б) Во взгляде был призыв к рыцарскому поступку. Этот взгляд стремился вырвать человека из его удобной респектабельности и установившейся жизни и толкнуть его на риск стать христианином.

в) В этом взгляде была печаль, и это была самая тяжкая печаль — видеть, что человек сознательно отказался стать тем, кем бы он мог стать, и у которого для этого было все. Иисус смотрит на нас с любовью и призывает нас стать рыцарями на христианском поприще. Дай Бог, чтобы Ему никогда не пришлось смотреть с сожалением на нас, любимых Им, но отказывающихся стать теми, кем мы могли бы стать и могли бы быть.

ОПАСНОСТИ БОГАТСТВА (Мк 10:23−27)

Вне всякого сомнения, Иисус и апостолы провожали глазами отказавшегося от брошенного ему вызова аристократа, пока фигура его не растаяла вдали. И тогда Иисус повернулся и оглядел Своих людей. «Как трудно, — сказал Он, — имеющим богатство войти в Царствие Божие». В греческом употреблено слово хремата, переведенное как богатство (у Баркли деньги). Аристотель определил это слово так: «Все те вещи, стоимость которых измеряется монетами». Некоторые могут удивиться, отчего эта фраза так поразила учеников. Их изумление подчеркнуто дважды. А изумились они потому, что Иисус совершенно переворачивал установившиеся иудейские нормы. Мораль широких масс иудеев была проста: они считали, что процветание и успех в делах — хороший признак: если человек богат, значит Бог удостоил и благословил его. Богатство служило доказательством отличного характера и расположения Божия. Псалмопевец подводит такой итог: «Я был молод, и состарился, и не видел праведника оставленным и потомков его просящими хлеба» (Пс 36:25). Неудивительно, поэтому, что ученики поражены. Они стали бы утверждать, что чем богаче человек, тем вероятнее, что он войдет в Царствие Божие. И, чтобы они лучше поняли сказанное, Иисус повторил Свое утверждение в слегка измененном виде. «Как трудно надеющимся на богатство войти в Царствие Божие». Никто так ясно не видел опасности, связанные с благосостоянием и ростом материальных благ, как Иисус. Какие это опасности?

1. Материальные ценности приковывают человека к этому миру. Он столько вложил в них, что ему просто трудно представить себе что-нибудь сверх этого. И особенно трудно человеку представить, как ему придется оставить эти ценности. Однажды один человек, осмотрев знаменитый древний замок и окружавшие его сады и площадки, сказал: «Из-за таких вещей человеку трудно умирать». Опасность богатства заключается в том, что оно привязывает интересы и мысли человека к земле.

2. Человек, который больше всего интересуется материальными вещами, начинает рассматривать все с точки зрения цены и стоимости. Жена одного шотландского пастуха написала в газету очень интересное письмо. У нее были простые дети, выросшие в горах, в уединении, но потом ее муж получил место в городе и дети тоже переехали туда. Они очень изменились, и изменились к худшему. Вот последний абзац ее письма: «Что лучше для воспитания ребенка — определенная уединенность, ограниченность круга общения, но добрые нравы, простые чистосердечные мысли, или широкий круг общения, но незнание подлинной ценности всего?» Человек, всецело погруженный в материальные блага, мыслит обо всем в категориях цены, а не в категориях ценности. Он думает о том, что можно получить и что можно купить за деньги, и может вовсе забыть о том, что в мире существуют вещи, которым нет цены, которые нельзя купить за деньги. Ужасно, если человек начинает думать, что все, что ему может быть нужно, можно купить за определенную сумму денег.

3. Иисус сказал бы, что владение материальными благами имеет две стороны:

а) Это серьезное испытание человека. На сотню человек, способных выдержать бедствия, лишь один может выдержать процветание. Процветание так часто делает человека высокомерным, чванливым, самоудовлетворенным, мирским. Благоденствие может выдержать лишь действительно хороший человек.

б) Это ответственность. Человека всегда судят двумя мерками — как он приобрел свое состояние и как он его употребляет. Чем большим человек владеет, тем большую ответственность он несет. Употребляет ли он свое состояние чисто эгоистически или щедро? Распоряжается ли он им как единовластный собственник, или владеет им, помня, что лишь заведует имуществом Божиим? Ученики сразу же решили, что если Иисус сказал истину, у человека едва ли вообще есть шансы на спасение. Тогда Иисус кратко изложил все учение о спасении. «Если бы, — сказал Он, — все спасение человека зависело от его усилий, никто не смог бы спастись. Но спасение есть дар Божий, а для Бога все возможно». Человек, доверяющий лишь себе и своему богатству, никогда не может обрести спасение, а человек же верующий в спасительную силу и искупительную любовь Божию, может свободно войти во спасение. Вот эту мысль высказал Иисус. Эту же мысль излагал апостол Павел во многих посланиях. Эта мысль и для нас остается главной в христианстве.

ХРИСТОС НИ У КОГО НЕ В ДОЛГУ (Мк 10:28−31)

Мысль Петра продолжала работать. Он только что видел человека, не внявшего призыву Иисуса «Следуй за мной!» Петр слышал также слова Иисуса о том, что этот человек сам закрыл пред собою врата Царствия Божия. Петр не мог не сравнить действия этого человека, свое поведение и поведение своих друзей. Этот человек не внял зову Иисуса следовать за Ним, а он, Петр, и его друзья вняли Ему, и вот Петр, можно сказать, со всей жестокой прямотой, спросил Иисуса, что же он и его друзья получат за это. Ответ Иисуса распадается на три части.

1. Иисус сказал, что все, которые оставили что-нибудь ради Него и Евангелия, получат во сто крат больше. Так уж произошло, что в раннехристианской Церкви так было в буквальном смысле слова. Принятие человеком христианства могло повлечь за собой потерю дома, друзей и любимых близких, но вступление в христианскую церковь давало ему большую семью, чем та, которую он оставил, семью, в которой все были ему близкими по духу. Все это мы видим на примере апостола Павла. Вне всякого сомнения, когда Павел стал христианином, двери его дома закрылись для него. Его семья отреклась от него. Но, несомненно, также, что во многих городах и деревнях в Западной и Южной Европе и в Малой Азии он мог найти дом и семью во Христе, которая была готова радушно принять его. Интересно даже, как он употребляет различные термины из семейной жизни. В Рим 14:13 Павел говорит о матери Руфа, которая была и его матерью. В Флм 1:10 он говорит об Онисиме как о сыне, которого он родил в узах. Так же было с каждым христианином в ту эпоху: когда его семья отказывалась от него, он входил в большую семью Христову.

Индейцы канадской провинции Саскачеван были очарованы первыми проповедниками христианства. Идея Бога-отца восхитила их; до этого они видели Бога только в громе, в молнии и в реве бури. «Я слышал, что ты сказал Богу, Отче наш», — спросил проповедника один из вождей. «Да», — ответил проповедник. «Бог — твой Отец?» — спросил снова старый вождь. «Да», — ответил проповедник. «И, — продолжал вождь, — Он так же и мой Отец?» «Конечно», — ответил проповедник. Внезапно лицо вождя озарил новый свет. Он протянул вперед руку. Тогда мы братья, — проговорил он как человек, делающий поразительное открытие. Бывает, что человеку, который хочет стать христианином, приходится приносить в жертву дорогие ему узы, но зато, став христианином, он становится членом семьи и братства, охватывающих весь мир и все небо.

2. К этому Иисус добавил две вещи: во-первых, два простых слова среди гонений, чем сразу же снимается с повестки дня проблема получения вознаграждения в нынешнем мире, получение материального возмещения за материальные жертвы. Эти слова говорят о двух вещах: во-первых, об абсолютной честности Иисуса. Он никогда не предлагал идти простым путем. Он прямо говорил людям, что за то, чтобы быть христианином, нужно уплатить высокую цену. Во-вторых, это говорит о том, что Иисус никогда не пытался подкупать Своих последователей. Он бросал им вызов. Он как бы говорил: «Вы, несомненно, получите вашу награду, но вы должны сначала показать себя достаточно широкими натурами, готовыми на риск». Кроме того, Иисус добавил еще мысль о мире грядущем. Он никогда не обещал, что еще в этом мире четырехмерного пространства будет произведен, так сказать, расчет. Иисус не призывал людей бороться за награду в этом мире, Он призывал их заслужить благословение в вечности. Бог вознаграждает не только в этом мире.

3. Потом Иисус сделал краткое предостережение — «Многие же из первых будут последними, а последние — первыми». В действительности же это предостережение было направлено в адрес Петра. Вполне возможно, что в это время Петр прикидывал в уме свою значимость и свою награду, и оценивал их довольно высоко. Иисус же сказал ему: «Конечная оценка — у Бога. Многие люди занимают хорошее положение в глазах людей, но суждение Божие может перевернуть человеческие суждения. Более того, многим может показаться, что у них хорошие шансы, но потом обнаружат, что Бог оценивает их совсем иначе».

Это предостережение против всякой гордыни, это предупреждение, что окончательное суждение о человеке принадлежит Богу, Который Один знает мотивы человеческого сердца. Это предостережение, что небесное суждение вполне может опрокинуть земную славу.

32−34

ПРИБЛИЖАЮЩИЙСЯ КОНЕЦ (Мк 10:32−34)

Вот яркая картина, яркость которой подчеркивает крайняя скупость слов, которыми она нарисована. Иисус и Его ученики входили в Иерусалим — последнее место действия. Иисус выбрал Свой путь и Он шел им твердо и беспрекословно — в Иерусалим и на распятие. Марк четко показывает все этапы: Иисус уходил на север, в район Кесарии Филипповой, потом Он пошел на юг, остановившись на короткое время в Галилее. Ходил Он также в Иудею и некоторое время провел за Иорданом, и вот теперь последняя сцена — дорога в Иерусалим. Из этой картины мы узнаем нечто об Иисусе.

1. Она говорит нам о Его одиночестве. Они шли по дороге, а Он шел впереди в одиночестве. Ученики были настолько поражены и ошеломлены, так предчувствовали неизбежность надвигавшейся трагедии, что боялись подойти к Нему. Определенные решения человек должен принимать сам. Если бы Иисус попросил ответа у двенадцати, они могли бы сделать только одно — попытаться удержать Его. Некоторые проблемы человек должен решать сам, один.

В стихотворении «Одиночество» Мэтью Арнольд говорит:

Это истина — проверь и усвой ее:
Ты был, будешь и есть в одиночестве.

Иногда решения нужно принимать самому, ни с кем не посоветовавшись, и иногда в путь нужно отправляться в страшном душевном одиночестве. И все же в самом глубоком смысле даже в эти моменты человек не одинок, потому что тогда Бог близок к нему, как никогда. Уитьер видит это так:

Впереди — ничего, позади — ничего,
Шаги веры
Ступают в кажущуюся пустоту,
Но находят внизу скалу.

Мы видим здесь одиночество Иисуса — важное и нужное ему одиночество, в котором Его утешал Бог.

2. Эта картина говорит нам о смелости Иисуса. Три раза предсказывал Он предстоящую Ему участь и, как передает это Марк, с каждым разом эти предсказания становились все мрачнее и в них прибавлялись все новые ужасные подробности. Сначала (Мк 8:31) — простое предсказание; во второй раз (Мк 9:31) — указание на предательство, и вот теперь, в третий раз — Он уже говорит, что надругаются над Ним, будут бить Его и оплюют Его. Картина как бы все больше и больше проясняется в представлении Иисуса, по мере того, как Он все яснее понимал цену искупления. Есть два рода смелости. Есть смелость, представляющая собой своего рода инстинктивную реакцию, почти рефлекс — смелость человека, на которого вдруг, среди ясного неба, свалилась опасность, на которую он реагирует храбро и отважно, почти не успев подумать. Многие люди стали героями в пылу мгновения, сгоряча. Но есть и храбрость человека, который видит издалека приближение страшного момента, у которого масса времени, чтобы повернуть назад, который собственно, мог бы избежать опасность, и, тем не менее, идет вперед. Совершенно очевидно, что такая смелость значительней — осознанное, продуманное ожидание грядущей опасности, и именно такую смелость проявил Иисус. И если бы ничего иного о Нем сказать нельзя было, совершенно очевидно, что Он был одним из величайших героев всех эпох.

3. Эта картина показывает личную притягательную силу Иисуса. Совершенно очевидно, что до этого момента ученики еще не знали, что произойдет дальше. Они были уверены в том, что Иисус — Мессия, они также были уверены в том, что Он собирается умереть. Но в их представлении эти два момента казались несовместимыми. Ученики были совершенно сбиты с толку, и все же следовали за Ним. Они не понимали ничего, кроме одного — они любят Иисуса, и, как бы они этого ни хотели, они не могли покинуть Его. Они узнали нечто, что составляет самую суть жизни и веры — они так любили, что были готовы принять даже то, чего не могли понять.

ЧЕСТОЛЮБИВЫЕ ЗАПРОСЫ (Мк 10:35−40)

Это очень интересный отрывок.

1. Из него мы узнаем нечто о Марке. Евангелист Матфей тоже приводит этот эпизод (Мф 20:20−23), но, в его изложении с просьбой о представлении им первых мест обращаются не Иаков и Иоанн, а их мать Саломия. Настоящий эпизод показывает нам искренность и правдивость Марка. Рассказывают, что один придворный художник нарисовал однажды портрет Оливера Кромвеля. Лицо Кромвеля было обезображено бородавками, и, желая угодить ему, художник не нарисовал на портрете их. Увидев портрет, Кромвель сказал: «Заберите его! и нарисуйте мне бородавки, да все». Цель Марка — показать нам учеников, бородавки, и все. И Марк был прав, потому что двенадцать не были святыми, они были обыкновенными людьми. Именно с такими, как мы, начал Иисус изменять мир. И сделал это.

2. Из него мы узнаем нечто об Иакове и Иоанне.

а) Мы узнаем, что они были честолюбивы. После победы Иисуса и после полного триумфа они хотели быть Его главными министрами. Может быть, это честолюбие зажег в них тот факт, что Иисус неоднократно избирал их для бесед, они входили в число трех избранных Им. Может быть, они были зажиточнее, чем другие. Их отцы имели наемных рабочих (Мк 1:20), и может быть, они несколько высокомерно полагали, что их высокое социальное положение дает им право на первое место. В любом случае, они показали себя людьми, в сердцах которых было честолюбивое желание занять первое место в земном царстве.

б) Мы узнаем, что они совершенно не поняли Иисуса. Поразительно не то, что все это вообще случилось, а то, что это случилось в такой момент. Поражает тот факт, что эта просьба совпала с моментом, когда Иисус наиболее определенно и детально предсказал Свою смерть. Это, как ничто другое, показывает, как мало они понимали из того, что говорил им Иисус. Слова были бессильны освободить их от представления о Мессии, облеченного земной властью и славой. Лишь распятие смогло это сделать.

в) Однако, хотя мы и сказали, что все это говорит против Иакова и Иоанна, этот эпизод показывает нам, как они ни были ошеломлены, они все еще верили в Иисуса. Поразительно, что в их умах слава все еще связывалась с плотником из Галилеи, навлекшим на себя вражду и отчаянное сопротивление ортодоксальных руководителей, и которому теперь совершенно определенно угрожало распятие. Это показывает их поразительное доверие и их поразительную верность. Иаков и Иоанн могли впасть в заблуждение и ошибаться, но у них были верные сердца. Они никогда не сомневались в окончательной победе Иисуса.

3. Из него мы узнаем мерило величия Иисуса. В Синодальной Библии дан буквально точный перевод высказывания Иисуса — «Можете ли пить чашу, которую Я пью, и креститься крещением, которым Я крещусь?» Иисус употребил здесь две иудейские метафоры.

По иудейскому обычаю царь подавал на пирах чаши своим гостям. И потому чаша стала метафорой для жизни и переживаний, которые Бог ниспосылает людям. «Чаша моя преисполнена», — сказал псалмопевец (Пс 22:5), когда он говорил о счастливой жизни и о счастливых переживаниях, ниспосланных ему Богом. «Ибо чаша в руке Господа», — сказал псалмопевец (Пс 74:9), рассуждая о судьбе, уготованной нечестивым и безумствующим. Исаия, размышляя о бедах и несчастьях, постигших Израиль, пишет, что Иерусалим «выпил чашу ярости Господа» (Ис 51:17). Чаша символизирует переживания, ниспосланные людям Богом.

Другая, употребленная Иисусом фраза вводит, в буквальном переводе, прямо-таки в заблуждение. Иисус говорит о крещении, которым Он крестится. Греческий глагол баптидейн означает погружать. Образованное от него причастие прошедшего времени (баптисменос) означает погруженный. Обычно оно употребляется для передачи значения погруженный в переживания. Так, например, о пьяном говорят, что он погружен в пьянство (погряз в пьянстве); о моте, — что он погружен в долги (погряз в долгах); пораженный, охваченный горем человек — погружен в горе. О мальчике, сидящем перед экзаменующим учителем, сказано, что он погружен в обдумывание. Это же слово обычно употребляли для обозначения судна, потерпевшего крушение и погрузившегося в волны — затонувшего. Эта метафора очень близка к метафоре, употребленной псалмопевцем. В Пс 41:8 читаем: «все воды Твои и волны Твои прошли надо мною», а в Пс 123:4:

«Воды потопили бы нас, поток пошел бы над душою нашею». Употребленное здесь Иисусом выражение не имеет ничего общего с крещением. Иисус в действительности говорит: «Можете ли вы пережить и вынести те переживания, которые переживаю Я? Можете ли вы вынести то состояние погруженности в ненависть, боль и смерть, в которые погружен Я?» Он говорит этим двум ученикам, что без креста не может быть венца. Мерой величия в Царствии Небесном является крест (распятие). Правда, в дни грядущие они прошли сквозь переживания своего Учителя, потому что Иаков был обезглавлен Иродом Агриппой (Деян 12:2), Иоанн, хотя и не погиб как мученик, много пострадал за Христа. Они приняли вызов своего Учителя — даже если они и делали это слепо.

4. Иисус сказал Иакову и Иоанну, что окончательное решение во всем принадлежит Богу. Решать судьбу каждого — прерогатива Бога. Иисус никогда не присваивал Себе незаконно место Бога. Вся Его жизнь Сама была одним долгим повиновением Его воле, и Он знал, что в конечном счете — это главное.

ЦЕНА СПАСЕНИЯ (Мк 10:41−45)

Поступок Иакова и Иоанна неизбежно вызвал глубокое возмущение у других учеников. Они полагали, что Иаков и Иоанн попытались опередить других и нечестно получить преимущества. Снова начал разгораться старый спор о том, кто должен быть большим.

Положение было серьезным, это могло совершенно разрушить товарищеские отношения, сложившиеся среди апостолов, если бы Иисус сразу не принял меры. Он позвал учеников к Себе и разъяснил им различие в мерилах величия Его Царствия и царств земных. В земных царствах мерилом величия были сила и власть. Определяющим было — сколькими людьми правит человек? Какая армия слуг и рабов наготове у него за спиной? Скольким людям может он навязать свою волю? Вскоре после этого римский император Гальба выразил идею язычников о царском величии, заявив, что теперь он император и может сделать с каждым то, что ему угодно. В Царствии же Иисуса мерилом величия было служение. Величие заключается не в том, чтобы заставить других служить себе, а в том, чтобы служить другим. Человек должен думать:

«Какую пользу я могу принести?» а не «какую пользу могу я извлечь?» Люди смотрят на такое состояние вещей, как на идеальное, тогда как, в сущности, это самое разумное отношение. Это, собственно, первое правило деловой жизни.

Брюс Бартон указывает, что автомобильная компания пытается произвести впечатление на своих потенциальных покупателей тем, что ее служащие будут лазить под автомашину чаще любого конкурента и будут меньше других бояться запачкаться. Другими словами, они готовы оказать больше услуг. С другой стороны, простой служащий может пойти домой в пять, а в окнах начальника фирмы свет горит до полуночи. Именно готовность оказать дополнительные услуги делает человека руководителем фирмы.

В основе же человеческих отношений лежит принцип делать как можно меньше и получать как можно больше. Но лишь тогда, когда люди будут готовы вкладывать в жизнь больше, чем брать от нее, их собственная жизнь и жизнь других станет счастливее и зажиточнее. В стихотворении Киплинга «Сын Мери» изложены принципы, которыми следует руководствоваться в своей работе людям:

Если ты будешь думать, какова будет твоя зарплата,
И как тебя будут одевать и кормить,
Вилли, сын мой, не ходи в море,
Потому что ты никогда не будешь нужен ему.
Если ты будешь спрашивать о смысле каждого приказа
И обсуждать его с окружающими,
Вилли, сын мой, не сходи на землю,
Потому что на ней будет лучше без тебя.
Если ты удовлетворишься тем, что ты сделал,
И станешь хвалиться значением своей работы, дорогой,
Ангелы могут прийти за тобой, Вилли, мой сын,
Но ты уже никогда не будешь нужен на земле, дорогой!

Миру нужны люди, идеалом которых было бы служение, другими словами, ему нужны люди, осознавшие разумность слов Иисуса. Для подкрепления Своих слов Иисус привел в пример Себя, Свою участь. С силой и властью, которыми Он обладал. Он мог бы устроить Свою жизнь, как Ему хотелось, но Он посвятил Себя и все Свои силы на служение другим. Он пришел, по Его словам, чтобы отдать душу Свою для искупления многих. Это одна из величайших фраз Евангелия, и тем не менее, ее, к сожалению, неправильно употребляли и неправильно толковали. Люди пытались обосновать теорию искупления любовью, о которой говорил Христос.

Довольно скоро люди начали задавать себе вопрос о том, кому отдал душу Христос? Ориген уже задавал вопрос: «Кому отдал Он Свою жизнь для искупления многих? Ведь не Богу же? Может быть, дьяволу тогда? Ибо дьявол крепко держал нас в руках, пока ему не был уплачен выкуп, жизнь Иисуса, потому что он обманывался мыслью, что завладеет ею и не видел, что не сможет выдержать связанной с удержанием ее муки». Это была странная теория, будто жизнь Иисуса была уплачена в качестве выкупа дьяволу, с тем, чтобы дьявол выпустил людей из рабства, в котором он якобы держал их, но потом дьявол будто бы понял, что, потребовав и приняв такой выкуп, переоценил свои силы. Григорий Нисский увидел в этой теории слабое место, а именно, в том, что она считает дьявола равным Богу, что позволяет ему вступать с Ним в сделку на равных. И Григорий Нисский развил Теорию о разыгранном Богом трюке. Дьявол, якобы, был введен в заблуждение кажущейся слабостью воплотившегося. Он ошибочно принял Иисуса за простого человека, попытался подчинить его своей власти и при этом утерял свою власть. И опять же эта странная идея, якобы Богу пришлось одолевать дьявола посредством трюков. Но прошло еще два столетия, и Григорий Великий вновь воспринял эту идею; он употребил фантастическую метафору: воплощение было великой уловкой, чтобы поймать великого левиафана.

Божественность Христа была, якобы, крючком, а плоть — приманкой. Когда приманку бросили дьяволу, он якобы, проглотил ее и попытался проглотить, но проглотил вместе с крючком, и был побежден навсегда.

И наконец, самую гротескную и отталкивающую форму эта идея приняла у Петра Ломбардского, схоластического философа и богослова XII века. «Распятие, — сказал он, — было мышеловкой для поимки дьявола, в которой приманкой была кровь Христа». Все это лишь показывает, что происходит, когда люди берут драгоценный и прекрасный образ и делают из него холодное богословие.

Говоря, например: «Печаль — это цена любви», мы подразумеваем, что любви почти всегда сопутствует печаль, но ведь мы никогда не пытаемся даже объяснить, кому эта цена платится. Говоря, например, что свобода может быть куплена лишь ценой крови, труда, слез и пота, мы никогда не пытаемся выяснить, кому эта цена платится. Это высказывание Иисуса — простой и образный способ констатации факта, что для того, чтобы обратить людей от греха к любви Божией, Ему придется заплатить Своей жизнью. Это значит, что ценой нашего спасения было распятие Христа. Дальше этого мы не можем пойти, и дальше этого не надо искать. Мы знаем только, что на Кресте произошло нечто, открывшее нам путь к Богу.

ЧУДО НА ОБОЧИНЕ ДОРОГИ (Мк 10:46−52)

Конец пути Иисуса был близок. Иерихон находился всего в 25 км от Иерусалима. Попытаемся представить себе эту сцену. Столбовая дорога проходила как раз через Иерихон. Иисус шел на праздник Пасхи. Выдающегося раввина или учителя в таком путешествии обычно сопровождала толпа народа и учеников, слушавших его рассуждения. Именно так они учили и учились. По иудейскому закону каждый мужчина-иудей старше двенадцати лет, живший не дальше 25 км от Иерусалима, должен был прийти на праздник Пасхи в Иерусалим. Совершенно очевидно, что невозможно было исполнить этот закон, чтобы пришли все те, которые были обязаны сделать это. Те же, которые не могли пойти в Иерусалим, выстраивались вдоль улиц городов и деревень, через которые проходили группы паломников на праздник Пасхи, чтобы пожелать им «счастливого пути». И потому в тот момент вдоль улиц Иерихона стояло множество народа, даже больше чем обычно, потому что многие жаждали взглянуть на дерзкого галилеянина, вступившего в борьбу с объединившейся мощью ортодоксов. У Иерихона была одна особенность. К иерусалимскому храму были приписаны двадцать тысяч священников и столько же левитов. Совершенно очевидно, что они все не могли служить одновременно, и потому были разделены на двадцать шесть очередей, служивших в храме поочередно. Многие из этих священников и левитов свободных от службы, проживали в Иерихоне. И в тот день в толпе, должно быть, было много священников и левитов. На Пасху все они служили при храме, что бывало только в особых случаях. Но многие, должно быть, еще не приступили к служению. Вне всякого сомнения, они жаждали видеть мятежника, намеревавшегося вступить в Иерусалим. В тот день в толпе должно было быть много холодных, мрачных и враждебных взглядов, потому что они понимали: если Иисус прав, все богослужение в храме — становится ненужным.

В северных воротах Иерихона сидел нищий, по имени Вартимей. Услышав гул шагов, он спросил, что происходит и кто проходит мимо. Узнав, что это Иисус, он поднял крик, чтобы привлечь Его внимание. Этот крик, конечно, мешал слушавшим поучения Иисуса, и они попытались успокоить Вартимея, но тот не хотел упустить такой уникальный случай избавиться от своей слепоты и кричал так громко и настойчиво, что шествие остановилось и его привели пред Иисуса.

Это очень поучительная история, потому что в ней мы можем видеть многое из того, что можно назвать условиями совершенного чуда.

1. Непреклонная настойчивость Вартимея. Ничто не могло заставить его прекратить своего требования встретиться с Иисусом лицом к лицу. Он решил во что бы то ни стало встретиться с человеком, которому он хотел изложить свои проблемы. У Вартимея было не туманное, тоскливое, сентиментальное, а прямо-таки отчаянное желание увидеть Иисуса, и именно такое отчаянное желание вершит дела.

2. Он ответил на зов Иисуса сразу и горячо, столь горячо, что сбросил с себя верхнюю одежду, чтобы быстрее бежать к Иисусу. Многие слышат зов Иисуса, но отвечают, собственно так: «Подожди, пока я закончу дела здесь». Вартимей же пришел в одно мгновение, как только Иисус позвал его. Некоторые возможности выпадают только однажды, и Вартимей инстинктивно почувствовал это. Иногда на нас находит желание отказаться от какой-либо привычки, очистить жизнь от зла и несправедливости, полнее посвятить себя Иисусу. Но очень часто мы не действуем под впечатлением момента, и возможность уходит, чтобы, может быть, никогда больше не вернуться.

3. У него было одно желание — видеть. Слишком часто наш восторг перед Иисусом — лишь неясное влечение. К врачу мы обращаемся по конкретному вопросу. И к зубному врачу мы тоже приходим не вообще с зубной болью, а с больным зубом. Также и к Иисусу мы должны обращаться с конкретными проблемами, а это связано с самоанализом. А этого очень многие стараются избегать. Если мы будем обращаться к Иисусу с такими же неотлагательными и конкретными проблемами, как Вартимей, желаемое сбудется.

4. У Вартимея было совершенно неправильное представление об Иисусе: он неоднократно называет Его Сыном Давидовым. Хотя это тоже был титул Мессии, но в нем была заложена идея победоносного Мессии, царя из колена Давидова, который поведет Израиль к национальному величию. И такое представление об Иисусе в данном случае было совершенно неуместным. Но Вартимей верил, и вера эта в сотни раз превосходила недостатки его богословских представлений. О полном понимании Иисуса не может быть и речи — этого мы все равно никогда не сможем достичь. Но нужна вера. Один мудрый писатель сказал: «Надо требовать от людей, чтобы они думали, но нельзя ожидать, чтобы они стали богословами до того, как они станут христианами». Христианство начинается с личного восприятия Христа, с чувства любви, с чувства, что лишь Он может дать нам нужное. Даже если мы никогда не сможем продумать вещи до конца в богословском плане, достаточно простого ответа человеческого сердца.

5. В конце приведен очень важный штрих. Хоть Вартимей и был нищим с большой дороги, у него было сильно развито чувство благодарности. Обретши зрение, он последовал за Иисусом. Когда его проблема была решена, он не пошел эгоистично своим путем. Он начал со своей нужды, перешел к благодарности и закончил верностью — вот подлинные ступени ученичества.