Иуды | введение

ВВЕДЕНИЕ К ПОСЛАНИЮ ИУДЫ

ТРУДНОЕ И ПОЛУЗАБЫТОЕ ПОСЛАНИЕ

Можно сказать, что большинство современных читателей небольшое Послание Иуды скорее ставит в тупик, нежели приносит им пользу. Два его стиха, конечно, знает каждый — прекрасный и величественный гимн, которым оно заканчивается:

«Могущему же соблюсти вас от падения и поставить пред славою Своею непорочными в радости, Единому премудрому Богу, Спасителю нашему чрез Иисуса Христа Господа нашего, слава и величие, сила и власть прежде всех веков, ныне и во все веки. Аминь».

Но кроме этих двух стихов, Послание Иуды мало кто знал и читал. Его трудности связаны как с непонятным для нас мировоззрением, с ситуацией, в связи с которой оно было написано, а также с языком и образами, которые использованы в нем. Все это чуждо нам. Но на тех, кто читал это послание впервые, оно подействовало как удар молота, как трубный звук к защите веры. Английский богослов Моффат называет Послание Иуды «огненным крестом, который должен разбудить церкви». Но, как заявил Дж. Б. Мэйор, один из крупнейших редакторов этого послания: «Современному читателю оно кажется скорее странным, чем поучительным, за исключением начала и конца».

Вот главная причина, почему мы обратились к изучению Послания Иуды: если мы поймем мысль Иуды и разберемся в ситуации, в которой он писал, его послание обретет величайший интерес для понимания истории ранней Церкви и оказывается вполне актуальным и ныне. В истории Церкви были, конечно, времена, особенно в эпохи возрождения веры, когда Послание Иуды было почти самым важным в Новом Завете. Сперва изложим суть послания, не дожидаясь объяснений, которые последуют потом.

ОТВЕСТИ УГРОЗУ

Иуда намеревался написать труд об общей для всех нас христиан вере, но ему пришлось отложить это намерение поскольку в христианских общинах появились люди, чье поведение и мысли были угрозой для Церкви (ст. 3). Перед лицом сложившегося положения нужно было не столько думать о распространении веры, сколько призывать христиан к ее защите. Вкравшиеся в Церковь люди прилагали все усилия к тому, чтобы обратить Божью благодать в оправдание открытой безнравственности и отвергали единого истинного Бога и Господа Иисуса Христа (ст. 4). Люди эти были распутниками в жизни и еретиками в вере.

ПРЕДОСТЕРЕЖЕНИЯ

И Иуда предостерегает этих людей. Пусть они вспомнят судьбу израильтян — хотя Господь избавил их и вывел из Египта, Он не позволил им за их неверие войти в землю обетованную (ст. 5). Иуда имеет в виду историю, изложенную в Числ 13:26 — 14:29. Человек, обретший благодать Божью, может все же потерять вечное спасение, если скатится в непослушание и неверие. И некоторые ангелы пали (Быт 6:2), а теперь они заключены в пропасти мрака в ожидании суда (ст. 6). Всякого, восстающего против Бога, ждет осуждение. Города Содом и Гоморра предавались блуду и противоестественным порокам и их гибель в пламени огненном — предостережение всем, кто сходит с пути истинного (ст. 7).

ПОРОЧНАЯ ЖИЗНЬ

Эти люди мечтатели; у них порочные мечты; они оскверняют свою плоть и злословят ангелов (ст. 8). Даже архангел Михаил не смел говорить зло о порочных ангелах. Архангелу Михаилу было поручено захоронить тело умершего Моисея. Дьявол хотел остановить его и предъявил свои права на тело Моисея, а архангел Михаил даже в таких обстоятельствах не посмел говорить дурно с дьяволом, а лишь сказал: «Да запретит тебе Господь» (ст. 9). Ангелов должно уважать, даже если они порочные и враждебные. А порочные люди злословят обо всем, чего не знают, или не понимают, а духовное находится вне сферы их понимания. Они понимают лишь свои плотские инстинкты и, как грубые животные, позволяют им господствовать над собою (ст. 10).

Они подобны Каину — циничные эгоистические убийцы; они подобны Валааму, который хотел только приобретать и привел людей к греху; они подобны Корею, который взбунтовался против законной власти Моисея и был поглощен землей за свое высокомерное непослушание (ст. 11).

Они подобны подводным скалам, о которые могут разбиться суда; у них свои сборища, где они общаются с подобными себе, и, тем самым, разрушают христианское братство. Они обманывают других своими обещаниями, подобно безводным облакам, которые обещают долгожданный дождь, а потом уносятся прочь; они подобны бесплодным деревьям, у которых нет корней и которые не приносят доброго плода; они истекают срамотою подобно пене волн морских, выбрасывающих на берег морские водоросли и обломы судов; они подобны мятежным звездам, которые отказываются следовать установленными орбитам и обречены на мрак (ст. 13). Уже давно пророк Енох описал этих людей и предсказал, что их уничтожит Бог (ст. 14−15). Они ропщут против всякой истинной власти и дисциплины, подобно тому, как дети Израиля роптали против Моисея в пустыне; они недовольны уготованной им Богом судьбой; они поступают по похотям своим, рабами которых они стали; речи их высокомерны и горды; оказывают лицеприятие для корысти (ст. 16).

СЛОВО, ОБРАЩЕННОЕ К ВЕРНЫМ

Разбранив порочных людей этим потоком осуждения, Иуда обращается к тем, кто сохранил веру и верность. Все это не должно быть для них неожиданностью, потому что апостолы Иисуса Христа предсказывали появление порочных людей (ст. 18−19). Но долг истинного христианина заключается в том, чтобы строить свою жизнь на фундаменте святейшей веры; учиться молиться в силе Святого Духа, помнить заповеди, которые Бог по любви Своей дал ему, ждать милости Иисуса Христа (ст. 20−21).

Некоторые из этих фальшивых мыслителей и людей свободных нравов могут быть спасены милостью, когда они еще в рассеянности идут по пути порока; иных же нужно вырвать, как головню из огня. В своей работе по спасению других христианин должен руководствоваться чувством Божественного страха — любить грешника, но ненавидеть грех, предохраняя от скверны тех, кого он хочет спасти (ст. 22−23).

И всегда с ним будет сила Бога, Который может предохранить его от падения и привести чистым и радостным в Свое присутствие (ст. 24−25).

ЕРЕТИКИ

Кто же эти еретики, на которых обрушивается Иуда, во что они верили и какой образ жизни они вели? Этого Иуда нам не говорит. Он не богослов, а, как сказал Моффат, «простой, честный руководитель Церкви». «Он скорее осуждает, нежели описывает» ереси, на которые нападает. Он не пытается спорить или опровергать, потому что пишет, как «человек, который знает, когда крайнее возмущение говорит больше, чем аргументы». Но из самого послания мы можем заключить об еретиках следующее.

1. Они были антиномистами. В Церкви уже завсегда были антиномисты. Антиномисты — это люди, извращающие учение о благодати. Они считают, что закон мертв и на них распространяется благодать Божья. Требования закона могут относиться к другим людям, но к ним они больше не применимы, и, потому, они могут делать все, что им заблагорассудится. Благодать может простить любой грех; чем больше грех, тем больше возможностей пребывать в благодати (Рим 6). Тело не имеет никакого значения, важна внутренняя суть человека. Все принадлежит Христу, и, следовательно, все принадлежит им, и, потому, для них нет ничего запретного.

Таким образом, еретики, против которых выступает Иуда, обращают благодать в оправдание и даже в повод для своего распутства (ст. 4). Они предаются бесстыдным противоестественным порокам, подобно жителям Содома (ст. 7); оскверняют плоть и не считают это грехом (ст. 8); позволяют своим грубым инстинктам направлять свою жизнь (ст. 10). Своими чувственными наслаждениями они могут погубить обычай трапезы любви в Церкви (ст. 12). Они предаются похоти, сделав ее законом своей жизни (ст. 16).

СОВРЕМЕННЫЕ ПРИМЕРЫ ДРЕВНЕЙ ЕРЕСИ

Надо сказать, что это странный и трагичный факт, но Церковь никогда не была совершенно свободна от антиномизма, и, что эта ересь ярче всего распускалась именно в эпохи, когда люди вновь раскрывали для себя чудо благодати.

Она появилась в семнадцатом веке у рантеров. Рантеры были пантеистами и антиномистами. Пантеисты верили в то, что Бог — везде; буквально все — Христово, и Христос — это конец закона. Они говорили о «Христе внутри нас», не обращали никакого внимания на Церковь или на ее пастырство, и преуменьшали значение Писания. Один из них, Боттомли, писал: «Небезопасно обращаться к Библии, чтобы увидеть, что другие говорили и писали о разуме Божием. Лучше посмотреть, что Бог говорит во мне и следовать учению и его указаниям во мне». В ответ на наставления английского квакера Джорджа Фокса (1624−1691 гг.), они отвечали: «Мы — Бог». Может быть, это и звучит прекрасно, но, как заметил по этому поводу основатель английской методической церкви Джон Уэсли, это очень часто сводилось к «евангелию плоти». Антиномисты утверждали, что «нет греха в сквернословии, прелюбодеянии, пьянстве и воровстве», если совершающие их человек так считает. Когда Джордж Фоке находился в тюрьме, они пришли навестить его и очень оскорбляли, предлагая спиртное и табак. Они ужасно сквернословили, и когда Фоке стал укорять их, стали оправдываться, ссылаясь на то, что в Писании сказано, что сквернословили все — Авраам, Иаков, Иосиф, Моисей, священники и ангелы. На это Фоке ответил, что Тот, Кто был прежде Авраама, заповедал: «Не клянитесь вовсе». Английский духовник Ричард Бакстер сказал о них: «Они создали окаянное учение распутства, которое довело их до отвратительнейшей мерзости жизни; они учили... что Бог видит действия не тела человека, а его сердца, и что для чистого все (даже запретное) чисто и так, как будто это дозволено Богом; они говорили ужасные богохульные слова, а многие из них распутничали сообща... Страшные злодейства этой секты очень скоро привели к ее полной гибели». Вне всякого сомнения, одни рантеры были сумасшедшие, другие — сознательные и порочные сластолюбцы, но также несомненно, что некоторые из них были серьезные, но люди введенные в заблуждение, неправильно понявшие смысл благодати и свободы от закона.

У Джона Уэсли позже были неприятности с антиномистами. По его словам, они проповедовали евангелие плоти и крови. В одном месте он говорит, что «антиномисты старательно потрудились на службе дьявола»; в другом месте, что «ужасные, нечистые, чувственные, богохульные антиномисты» совершенно разрушили духовную жизнь общины английского города Бирмингема. Он рассказывает о некоем Роджере Болле, который вкрался в жизнь общины города Дублина. Сначала, он представлялся столь духовно настроенным, что община приветствовала его, как лучше чего способного для служения в церкви. Со временем он проявил себя «крайне коварным и полным самых отвратительных недостатков и ошибок». Он не причащал прихожан, потому что под благодатью человек не должен «прикасаться, вкушать, дотрагиваться». Он не хотел проповедовать и забросил церковные службы потому что, говорил он, «дорогой Агнец — единственный священник».

Джон Уэсли привел в своем «Журнале» разговор с одним антиномистом в городе Бирмингеме, чтобы наглядно показать их позицию. — «Веришь ли ты, что закон Божий не имеет к тебе никакого отношения?» — «Нет, я не под законом; я живу по вере». — «Есть ли у тебя, живущего по вере, право на все в мире?» — «Да, у меня есть. Все мое, коль Христос мой». — «Можешь ли ты тогда брать все, что ты хочешь, где угодно? Например, в лавке без разрешения или не сказав продавцу?» — «Да, я могу, если захочу, потому что все принадлежит мне, но я не хочу обидеть людей». — «А есть ли у тебя право на всех женщин в мире?» — «Да, если они согласны». — «И это не грех?» — «Да, для того, кто думает, что это грех, но не для тех, чьи сердца свободны».

Джону Уэсли как и Джорджу Фоксу неоднократно приходилось встречаться с этими людьми. Английский писатель и проповедник Джон Буньян тоже столкнулся с рантерами, претендовавшими на полную свободу от нравственного закона и взиравших презрительно на этические требования строгих христиан. «Они клеймили меня, как темного и ортодоксального, утверждая, что только они достигли совершенства, которое может делать то, что делают они, и не грешить». Один из них, которого Буньян знал лично, «предавался всевозможным мерзостям, в особенности нечистоте (распутству)... и смеялся над всеми призывами соблюдать трезвость и здравость. Если же я старался упрекнуть его в порочности, он смеялся еще больше».

Еретики, на которых обрушивается Иуда, были во всех эпохах христианской Церкви, и даже в том случае, когда они не заходят так далеко, много таких, кто в тайниках своего сердца спекулирует на всепрощении Божьем и делает благодать Божью поводом и оправданием для греха.

ОТРИЦАНИЕ БОГА И ИИСУСА ХРИСТА

2. В абсолютной аморальности еретиков, на которых обрушивается Иуда, и в их спекуляции на благодати Божьей, не приходится сомневаться. Другие две ошибки, в которых Иуда обвиняет их, однако, не столь очевидны. Иуда заявляет, что это люди, «отвергающиеся единого Владыки Бога и Господа нашего Иисуса Христа» (ст. 4). Завершает послание хвалебный гимн «единому (премудрому) Богу», фраза, которая также встречается в Рим 14:26; 1Тим 1:17; 1Тим 6:15. Повторение слова единый примечательно. Коль скоро Иуда говорит о нашем едином Владыке и Господе и о нашем едином Боге, совершенно естественно допустить, что были и такие, которые ставили под сомнение уникальность Иисуса Христа и Бога. Можем ли мы обнаружить наличие такой линии в мышлении ранней Церкви и совпадает ли это с тем, что мы можем найти в самом послании?

И опять, как это часто бывает в Новом Завете, мы сталкиваемся с мировоззрением, известным как гностицизм. В основе его лежит идея о том, что наша вселенная построена по дуалистическому принципу, что в основе ее лежат два вечных принципа. Гностики считали, что в мире уже извечно существовали дух и материя. Дух, в их представлении, абсолютно благ, а материя, по существу своему, порочна. И из этой порочной материи был сотворен мир. Далее, они считали, что Бог — это чистый Дух и, потому, вообще не мог делать что-нибудь непосредственно с этой порочной материей. А как же тогда было осуществлено творение? Бог издал серию эманации, причем каждая последующая из этих эманации находилась все дальше и дальше от Него; но в конце этой длинной цепи, далеко от Бога, находилась эманация, которая и могла прикоснуться к материи, и именно этот удаленный и второразрядный бог и был, якобы, действительным творцом мира.

Но это еще не все. По идее гностиков, по мере того, как эти эманации все больше удалялись от Бога, они все меньше и меньше знали о Нем и становились все более и более враждебными Ему. И эманация, находившаяся в самом конце этой длинной цепи, совершенно ничего не знала о Боге и была совершенно враждебна Ему.

Но гностики шли еще дальше. Они отождествляли истинного Бога с Богом Нового Завета, а вторичного, невежественного бога — с Богом Ветхого Завета. В их представлении бог-творец был не Бог откровения и искупления, а совершенно отличался от Него. Христианство же верит в единого Бога, Бога творения, провидения, искупления.

В этом гностики видели объяснение греха. Грех, страдания и всяческие несовершенства есть следствие того, что творение было сотворено, во-первых, из порочной материи, а во-вторых, невежественным богом.

Мировоззрение гностиков совершенно логически вело к странному выводу. Если бог Ветхого Завета ничего не знал об истинном Боге и был враждебен Ему, то, следовательно, люди, пораженные и наказанные этим невежественным богом, были, в действительности, хорошими людьми. Ведь, совершенно очевидно, что враждебно настроенный бог будет враждебно настроен и по отношению к людям, которые являются слугами истинного Бога. Гностики, тем самым, так сказать, поставили Ветхий Завет с ног на голову и видели в его героях злодеев, а в его злодеях — героев. Так, существовала гностическая секта офитов, потому что они поклонялись змею из сада Эдема; были и такие, которые почитали как великих героев Каина, Корея и Валаама. Вот на этих людей и указывает Иуда как на пример трагичного и ужасного греха.

Итак, мы можем считать, что еретики, против которых выступает Иуда — это гностики, отрицавшие, что Бог Един; считавшие, что бог творения — это не Бог искупления; видевшие в ветхозаветном боге невежественного врага истинного Бога и поставившие, тем самым, Ветхий Завет с ног на голову, считая грешников слугами истинного Бога, а святых — слугами враждебного бога.

Но эти еретики отрицали не только единство Бога, но и «единого Владыку Бога и Господа нашего Иисуса Христа». Другими словами, они отрицали уникальность Иисуса Христа. А как это соответствует известным нам представлениям гностиков? Как мы уже видели, гностики считали, что Бог излучил из себя серию эманации, стоявшие между Ним и материальным миром. В Иисусе Христе гностики видели одну из этих эманации. Они не видели в Нем единственного нашего Владыку и Господа; они видели в Нем лишь одно из многих связующих звеньев между Богом и человеком, даже если и высочайшее и ближайшее к Богу.

В послании Иуды есть еще одно указание на еретиков, которое, в общем, совпадает с тем, что мы знаем о гностиках. В ст. 19 Иуда характеризует их как «отделяющие себя (от единства веры)» [у Баркли: насаждающие разделения, барьеры]. Эти еретики насаждали нечто вроде классовых различий в церковном братстве. Какие же это были различия?

Мы уже видели, что в их представлении, между Богом и человеком находился бесконечный ряд эманации. Цель человека заключается в том, чтобы достичь контакта с Богом. Для этого душа человека должна преодолеть этот бесконечный ряд звеньев стоящих между ним и Богом. Гностики считали, что для этого человеку нужно особое знание, столь глубокое, что им могут овладеть лишь немногие.

И потому, гностики делили людей на два класса: пневматикой и псухикой. Пневма — это дух человека, объединяющий его с Богом, и пневматикой были духовными людьми, которые были настолько развиты духовно и интеллектуально, что были способны взобраться по высокой лестнице и достичь Бога. Гностики утверждали, что эти пневматикой были настолько подготовлены духовно и интеллектуально, что могли быть такими же добродетельными, как Иисус. По словам Иринея, некоторые гностики даже утверждали, что пневматикой могут стать даже лучше, чем Иисус и обрести непосредственное единство с Богом.

С другой же стороны псухе — это просто то, что объединяет все живое. Все живое имеет, по их убеждению, псухе; это то, что объединяет человека со всеми животными тварями и даже с растениями. Псухикой были обычными людьми; они обладали физической жизнью, а их пневма была недоразвита и они были неспособны достичь когда-либо мудрости, которая позволила бы им взобраться по длинной дороге, ведущей к Богу. Пневматикой, считали они, очень небольшая и избранная группа, а псухикой — огромное большинство простых людей.

Совершенно очевидно, что такая вера неизбежно вела к духовному снобизму и гордыне. Она привела к установлению в Церкви худшего сорта классовых различий.

Таким образом, еретики, на которых обрушивается Иуда, отрицали единство Бога и делили Его на невежественного бога-творца и истинно духовного Бога; отрицали единство и уникальность Иисуса Христа и видели в Нем лишь одно из звеньев, связывающих Бога с людьми; вводили классовые различия внутри Церкви и гарантировали братство с Богом лишь немногим интеллектуалам.

ОТВЕРЖЕНИЕ АНГЕЛОВ

3. Далее можно сделать вывод, что эти еретики отвергали и оскорбляли ангелов. В послании сказано, что они «отвергают начальство и злословят высокие власти» (ст. 8). Слова начальство и высокие власти — это ангельские чины в иудейской иерархии ангелов. Стих 9 — ассоциация с историей из книги «Успение Моисея». Там рассказывается о том, что архангелу Михаилу было поручено погребение тела Моисея. Дьявол попытался помешать ему и предъявил свои права на тело Моисея. Архангел Михаил не выступил с обвинениями против дьявола и не оскорблял его, он лишь сказал: «Да запретит тебе Господь». Если даже архангел Михаил в таких обстоятельствах ничего не сказал дурного против князя падших ангелов, то ни один человек не может говорить дурно об ангелах.

У иудеев существовала тщательно разработанная система верований в ангелов. У каждого народа был, в их представлении, свой ангел-хранитель, и у каждого человека, даже у каждого ребенка. В их представлении под контролем ангелов находились все силы природы: ветер, море, огонь и все другие. Можно даже сказать, что «у каждой травинки есть свой ангел». Совершенно очевидно, что еретики нападали на ангелов. Вполне может быть, что они утверждали, будто ангелы были слугами невежественного и враждебного бога-творца, и что христиане не должны иметь с ними ничего общего. Мы не можем с полной уверенностью сказать, что за этим скрывается, но ко всем своим заблуждениям еретики прибавили еще и презрение к ангелам, а Иуда видел в этом плохой признак.

ПОСЛАНИЕ ИУДЫ И НОВЫЙ ЗАВЕТ

Теперь мы должны рассмотреть проблемы датировки Послания Иуды и его авторства.

Послание Иуды с трудом попало в Новый Завет; его положение всегда было неустойчивым и оно лишь очень поздно получило полное признание, как часть Нового Завета. Коротко рассмотрим мнения великих отцов и богословов ранней Церкви.

Послание Иуды включено в Мураториев Канон, который восходит к 170 г. и может считаться первым полуофициальным списком книг, принятых в Церкви. Включение в Мураториев Канон Послания Иуды кажется странным, если вспомнить, что в него не были включены Послание к Евреям и Первое послание Петра. Но после этого о Послании Иуды долгое время говорили с сомнением. Ориген (183−253 гг.) знал это послание и использовал его, но хорошо знал, что многие оспаривали его принадлежность к Священному Писанию.

Крупный богослов и историк Церкви Евсевий сделал в середине четвертого столетия выборочный анализ положения, которое занимали различные имевшие тогда хождение книги и пришел к выводу, что положение Послание Иуды спорно.

Иероним из Далмации, создатель Вульгаты, латинского перевода Библии, тоже высказывает сомнения насчет Послание Иуды, и именно у него мы находим одну из причин этих сомнений. В связи с Посланием Иуды интересно отметить, как в нем цитируются, в качестве авторитетных источников, книги, не входящие в Ветхий Завет. В Послании Иуды использованы, как Священное Писание, некоторые книги, написанные в эпоху между Ветхим и Новым Заветами, которые, в общем, никогда не признавались Писанием. Вот два примера. Ссылка в ст. 9 на Михаила, спорящего с дьяволом о теле Моисея, взято из апокрифической книги «Успение Моисея». В ст. 14−15 Иуда подкрепляет свой довод цитатой из пророчества, что обычно делают и другие новозаветные авторы, но Иуда цитирует из Книги Еноха, которую он, по-видимому, тоже считал Писанием. Иероним сообщает, что у Иуды была привычка использовать не вошедшие в Писание книги, как книги из Писания, вследствие чего некоторые люди и относились к нему с подозрением. Самое странное у Иуды то, что он использует эти, не входящие в Писание, книги так, как другие новозаветные авторы используют пророков. В ст. 17−18 Иуда ссылается на высказывание апостолов, источник которого вообще не может быть установлен.

Послание Иуды не могло занять прочного места в Новом Завете до четвертого века.

ДАТИРОВКА

Существуют определенные указания на то, что Послание Иуды не относится к ранним книгам Нового Завета. В нем говорится о вере, однажды переданной святым (ст. 3). Такая форма выражения предполагает, что у автора есть возможность оглянуться далеко назад, и что были времена, когда в вере не существовало таких различий. В ст. 17−18 Иуда призывает читателей помнить слова апостолов Господа Иисуса Христа. Это наводит на мысль, что ко времени написания послания апостолов уже не было в живых, и Церковь обращалась к их учению. Послание Иуды написано в атмосфере, когда люди оглядываются на прошедшее.

Кроме того, как нам кажется, нужно констатировать, что автор Второго послания Петра в значительной степени опирался на Послание Иуды. Каждый может видеть, что вторая глава Второго послания Петра самым тесным образом связана с Посланием Иуды. Совершенно очевидно, что один из авторов заимствовал у другого. Из общих соображений вероятнее допустить, что автор Второго послания Петра включил все Послание Иуды в свою работу, нежели предположить, что автор Послания Иуды, по совершенно непонятной причине, взял только одну часть Второго послания Петра. Если принять, что во Втором послании Петра использовано Послание Иуды, то следует заключить, что оно написано было не так уж поздно, даже если и не очень рано.

Автор Послания Иуды оглядывается на апостолов, но также верно, что к 70 г. все апостолы, за исключением Иоанна, уже умерли. Если учесть, что автор Послания Иуды оглядывается на апостолов, и что это послание использовал автор Второго послания Петра, то следует сделать вывод, что Послание Иуды было написано где-то между 80 и 90 годами.

АВТОРСТВО ИУДЫ

Кто такой был Иуда, написавший это послание? Он называет себя рабом Иисуса Христа и братом Иакова. В Новом Завете есть пять человек по имени Иуда.

1. Иуда из Дамаска, в доме которого молился Павел после своего обращения по дороге в Дамаск (Деян 9:11).

2. Иуда Варсава, ведущая фигура на советах Церкви, был вместе с Силой назначен сопровождать Павла и сообщить в Антиохии решение совета в Иерусалиме о том, что двери Церкви открыты для язычников (Деян 15:22,27,32). Этот Иуда был также пророком (Деян 15:32).

3. Иуда Искариот.

Ни одного из этих трех никогда серьезно не считали автором этого послания.

4. В группе апостолов был еще один Иуда. Иоанн подчеркнуто называет его «Иуда, не Искариот» (Ин 14:22). В перечне апостолов в Евангелии от Луки есть апостол по имени Иуда Иаковлев (Лк 6:16) или Иуда, брат Иакова (Деян 1:13). Если бы мы опирались исключительно на существующий перевод Библии, то вполне могли бы считать, что в нем нашли наиболее вероятного кандидата на авторство настоящего послания, и, действительно, один из латинских отцов Церкви Тертуллиан (160−230 гг.) называет автором послания апостола Иуду. Но в греческом тексте он назван попросту Иуда Иаковлев, а эта греческая идиома (как и в русском) обычно значит не брат, а сын кого-то, и потому Иуда Иаковлев в списке апостолов значит не Иуда, брат Иакова, а Иуда, сын Иакова.

5. Иуда, брат Иисуса (Мф 13:55; Мк 6:3). Если Послание Иуды написал кто-нибудь из перечисленных в Новом Завете, то им мог быть только этот, потому что только его можно действительно назвать братом Иакова. Следует ли считать, что это небольшое послание было написано Иудой, который был братом нашего Господа? В таком случае это придало бы ему особый интерес. Но существуют некоторые возражения.

1. Если Иуда был братом Иисуса, почему он не говорит этого? Почему он характеризует себя как Иуда, брат Иакова, а не Иуда, брат Иисуса? Было бы достаточно сказать, что он не хотел присваивать себе такие почести. Даже если бы он действительно был братом Иисуса, он вполне мог предпочесть скромно называться Его рабом, ибо Иисус был не только его брат, но и его Господь. Кроме того, Иуда, брат Иакова, вероятнее всего, ни разу в жизни не покидал пределов Палестины и хорошо знал бы иерусалимскую церковь, а в ней Иаков был неоспоримым главой. Если Иуда писал церквам в Палестине, то вполне естественно было подчеркивать именно это отношение. Если подумать, то было бы удивительнее, если бы Иуда назвал себя братом Иисуса, а не рабом Иисуса Христа.

2. Высказывались соображения, что Иуда назвал себя рабом Иисуса Христа, чтобы, тем самым, назвать себя апостолом. В Ветхом Завете титул «раб Божий» носили пророки. Господь Бог ничего не делает, не открыв Своей тайны рабам Своим, пророкам (Ам 3:7). Тем, чем в ветхозаветные времена был титул пророка, в новозаветные времена стал титул апостола. Павел говорит о себе, как о рабе Иисуса Христа (Рим 1:1; Флп 1:1). В пастырских посланиях он назван рабом Божиим (Тит 1:1), этот титул берет себе Иаков (Иак 1:1). Из этого сделали заключение, что, называя себя «раб Иисуса Христа», Иуда претендует на то, чтобы быть апостолом.

На это есть два ответа. Во-первых, титул раб Иисуса Христа применим не только к двенадцати апостолам, потому что Павел дал его Тимофею (Флп 1:1). Во-вторых, если смотреть на него, как титул, распространяющийся на апостолов в широком смысле слова, то после Вознесения Иисуса Христа, мы находим братьев Господних причисленными к одиннадцати (Деян 1:14), и Иуда, равно как и Иаков, вполне могли быть в их числе, и мы узнаем, что братья Иисуса играли выдающуюся роль в миссионерской работе Церкви (1Кор 9:5). Свидетельства, которыми мы располагаем показывают, что Иуда, брат нашего Господа, был членом апостольского кружка, и потому титул раб Иисуса Христа вполне приложим к нему.

3. Некоторые утверждали, что Иуда из Палестины, брат Господа, не мог писать таким греческим языком, каким написано настоящее послание, потому что говорил на арамейском. Но это не очень солидное возражение. Иуда, несомненно, должен был знать греческий, потому что это был универсальный язык античного мира, на котором говорили, помимо своего родного языка, все люди. Послание Иуды написано ясным и солидным греческим языком. Возможно, что Иуда вполне был способен сам написать его, а если и нет, то у него вполне мог быть помощник и переводчик, как Силуан у Петра.

4. Могут оспаривать, что ересь, против которой выступает Иуда — гностицизм, и что гностицизм — больше греческое, нежели иудейское мировоззрение, а зачем было Иуде из Палестины писать грекам? Но в связи с этой ересью следует отметить еще один странный факт — гностицизм был полной противоположностью ортодоксального иудаизма. Все действия иудеев регулировались священным законом; в основе иудаизма лежала вера в единого Бога; у иудеев была очень разработанная система верований в ангелов.

Вполне может быть, что, когда некоторые иудеи обратились в христианство, они ударились в другую крайность. Легко представить себе, как иудей, который всю жизнь находился в рабстве у закона, внезапно открывает благодать и бросается с головой в антиноминизм; это была реакция против прежней законности и равно против традиционного верования в единого Бога и в ангелов. Нетрудно видеть в еретиках, против которых выступает Иуда, иудеев, пришедших в христианскую Церковь скорее как отступники от иудаизма, нежели как действительно убежденные христиане.

5. Наконец, могут утверждать, что если было бы известно, что это послание является произведением Иуды, брата Иисуса, ему не пришлось бы так долго ждать места в Новом Завете. Но в конце первого столетия в Церкви, в основном, были язычники, а в иудеях видели врагов и клеветников Церкви. Во время всей земной жизни Иисуса братья Его были, собственно, Ему врагами, и потому вполне могло случиться, что столь иудейское послание, как Послание Иуды, могло встретить сильное сопротивление и ему пришлось бороться против предрассудков за место в Новом Завете, даже если его автором и был брат Иисуса.

ИУДА, БРАТ ИИСУСА

Если это послание было написано не Иудой, братом Иисуса, то какие предлагаются другие возможности?

1. Послание написал человек по имени Иуда, о котором больше ничего не известно. Но у этой теории есть две трудности. Во-первых, совпадение, что он тоже брат Иакова. Во-вторых, трудно объяснить, как вообще такое небольшое послание завоевало авторитет, если его написал совершенно неизвестный человек.

2. Послание написано под псевдонимом, то есть, оно было написано кем-то другим, а потом его связали с именем Иуды. Это было обычной в античном мире практикой. В период между Новым и Ветхим Заветами были написаны десятки книг, а потом приписаны Моисею, Еноху, Варуху, Исайе, Соломону и многим другим. В этом никто не видел ничего отрицательного. Но в связи с Посланием Иуды следует отметить две вещи.

а) Все эти книги приписывались людям со знаменитыми именами; Иуда же, брат Господа, был совершенно неизвестной фигурой: его имя не упоминается среди великих ранней Церкви. Существует рассказ о том, что в эпоху римского императора Домициана была сделана попытка предотвратить дальнейшее распространение христианства. До Рима дошли известия, что еще живы какие-то потомки Иисуса, среди них внук Иуды. Римляне понимали, что вокруг таких людей могут собраться мятежники, и им было приказано предстать перед римским судом. Увидев их, суд решил, что они безвредны и не играют никакой роли. Совершенно очевидно, что Иуда был малоизвестен и не было никаких причин приписывать книге имя человека, которого никто не знал.

б) Когда книгу писали под псевдонимом, у читателя не оставляли сомнений относительно человека, которому книга приписывается. Если бы это послание было написано под псевдонимом Иуды, брата нашего Господа, его, несомненно, назвали бы этим титулом таким образом, чтобы никто не мог ошибиться, и, тем не менее, авторство этого послания остается совершенно неясным.

Послание Иуды, вне всякого сомнения, иудейского происхождения; все ассоциации и намеки таковы, что их мог понять только иудей. Оно написано просто, выразительно и ярко.

Совершенно очевидно, что это произведение простого, думающего человека, а не богослова. Иуда, брат нашего Господа, вполне мог написать его. Оно приписывается ему, а, если бы он его не написал, то для этого не было бы никаких причин.

Мы полагаем, что это небольшое послание действительно является произведением Иуды, брата Иисуса.