Библия тека

Собрание переводов Библии, толкований, комментариев, словарей.


1 Тимофею | 1 глава

Комментарии Баркли


ПО ПОВЕЛЕНИЮ БОГА (1Тим 1:1−2)

Никто никогда так не превозносил свое служение, как Павел; но превозносил он его не из чувства гордости; он был удивлен тем, что Бог избрал его для выполнения такого задания. Уже в первых словах этого послания он дважды подчеркивает величие возложенных на него привилегий:

1) Во-первых, он называет себя Апостолом Иисуса Христа. Апостол, в греческом апостолос, которое в свою очередь, происходит от глагола апостеллейн — отправлять, посылать вперед. Апостол был человеком, отправленным вперед. Во времена Геродота это слово означало посланник, посол, человека, посланного представлять свою страну и своего царя. Павел всегда смотрел на себя, как на посланника и посла Христа. И поистине, посланником должен выступать каждый христианин. Первой задачей каждого посла является установление связи между страной, в которую он послан и страной, из которой он прибыл. Он является связующим звеном между ними. А первейший долг каждого христианина и заключается в том, чтобы быть связующим звеном между собратьями и Иисусом Христом.

2) Во-вторых, Павел говорит, что он употребляет слово епитаге, которое греки употребляют для обозначения обязательств, налагаемых на человека непререкаемым законом, для обозначения царского повеления, данного человеку царем, а также, и, прежде всего, для обозначения наставления, данного человеку непосредственно или через посредника Богом.

Павел мыслит себя человеком, получившим поручения от Бога.

Жизнь человека, осознавшего, что он послан Богом для выполнения Его задачи, озаряется новым светом. Какую бы скромную роль он не исполнял, он служит Богу.

Жизнь скучной не может быть
Если, однажды, распахнув окно настежь,
И увидев лежащий за ним огромный мир,
Скажем себе чудесную мысль:
«Божье дело зовет нас».

Сделать даже незначительную вещь для любимого, уважаемого и обожаемого нами человека — всегда привилегия. Христианин всегда выполняет дело Господа.

И далее Павел величает Бога и Иисуса двумя великими титулами.

Он говорит о Боге, нашем Спасителе. Это новое выражение. Такого титула Бога мы не находим больше ни в одном раннем послании Павла. Происхождение этого титула восходит к двум источникам:

а) Оно восходит к Ветхому Завету. Так, Моисей обвиняет Израиль в том, что он «оставил Бога, создавшего его, и презрел твердыню спасения своего» (Втор 32:15). В Псалмах тоже поется о добродетельном человеке, который обретет свою праведность от Бога спасения его» (Пс 24:5). И дева Мария сказала: «Величит душа Моя Господа, и возрадовался дух Мой о Боге, Спасителе Моем» (Лк 1:46−47). Называя Бога Спасителем, Павел обращается к традиции, которая всегда была дорога Израилю.

б) Но этот титул имеет и языческую традицию. Так сложилось, что как раз в это время титул сотер, Спаситель, получил широкое распространение. Люди же всегда употребляли его и раньше. В древние времена римляне называли Сципиона, своего великого военачальника, «наша надежда и наше спасение». Но именно в то время, когда было написано Послание к Тимофею, греки дали этот титул Эскулапу, богу исцеления и медицины. Этот же титул присвоил себе, помимо прочих, римский император Нерон. Таким образом, в предложении, которым начинается Послание к Тимофею, Павел дает Богу — Которому он по праву только и принадлежит — титул, бывший на устах у многих в том искавшем и страдавшем мире.

Мы никогда не должны забывать того, что Павел назвал Бога Спасителем. Ведь люди иногда говорят об этом так, будто гнев Бога усмирил нечто, свершенное Иисусом. Заложенная в их представлении мысль заключается в том, что Бог был склонен уничтожить нас и разрушить все, но Иисус как-то обратил Его гнев в любовь. Но в Новом Завете нет ничего, что могло бы обосновать такое представление. Именно потому, что Бог так возлюбил мир, послал Он в него Иисуса (Ин 3:16). Бог — Спаситель. Никто не должен думать, проповедовать или учить, будто Бога нужно было умиротворить и побудить к любви к нам, ибо все имеет своим началом Его любовь.

НАДЕЖДА МИРА (1Тим 1:1−2 (продолжение))

Павел величает также Иисуса именем, которое станет в дальнейшем одним из величайших Его титулов — «Христос Иисус, надежда наша». Давным-давно когда-то вопрошал псалмопевец: «Что унываешь ты, душа моя?», и сам же отвечал: «Уповай на Бога» (Пс 42:5). Павел сам говорит: «Христос в вас, упование славы» (Кол 1:27). Апостол Иоанн Богослов говорит об ослепительной надежде уподобиться Христу, воссиявшей христианам, и продолжает: «И всякий, имеющий сию надежду на Него, очищает себя» (1Ин 3:2−3).

Этот титул Христа стал одним из самых любимых и драгоценных в раннехристианской Церкви. Игнатий Антиохийский писал церкви в Ефесе на пути к месту своей казни, в Рим: «Будьте жизнерадостными в Боге Отце и Иисусе Христе, нашей общей надежде» (Еф 21:2). А Поликарп писал: «А потому, да будем пребывать в нашей надежде и искренней праведности, Которая есть Иисус Христос» (Послание к Филиппийцам 8):

1) Люди обрели во Христе надежду на нравственную победу над собой. Древний мир сознавал свою греховность. Эпиктет с тоскою говорил о «нашей слабости в необходимых вещах». Сенека сказал, что «мы ненавидим наши пороки и любим их в то же время». Он говорил также: «Мы недостаточно смело стояли на защите наших добрых решений, против нашей воли и вопреки нашему сопротивлению потеряли мы нашу чистоту и простодушие. Дело не только в том, что мы дурно поступали, а в том, что мы обречены на это до самого конца». Римский поэт Персии Флакк писал язвительно: «Пусть грешники узрят Добродетель и страдают вечно, поняв, что они потеряли навечно». Древний мир даже слишком хорошо сознавал свою нравственную беспомощность, и Христос пришел в этот мир не только для того, чтобы сказать людям, что есть добро, но и дать им силу делать добро. Христос возвратил людям потерянную ими надежду одержать нравственную победу, чтобы им не пришлось признавать свое поражение.

2) Люди нашли в Христе надежду одержать победу над обстоятельствами. Христианство пришло в мир в эпоху, когда совершенно отсутствовала личная безопасность. Римский историк Тацит начал писать историю этой эпохи возникновения христианства словами: «Я приступаю к истории эпохи, изобилующей несчастьями, бедствиями и войнами, раздираемой мятежами; свирепой и жестокой даже во дни мира. Четыре императора безвременно погибли от меча, было четыре гражданских войны и еще войн более с другими странами, а некоторые были одновременно и гражданскими и захватническими... Пожары опустошали Рим, горели древние храмы, римляне подожгли даже Капитолий; были осквернены священные ритуалы, прелюбодеяние и разврат процветали в самых высоких сферах. Моря были переполнены изгнанниками и беженцами, скалистые острова были залиты кровью убийств. Но самое большое безумство охватило Рим: благородное происхождение, богатство, отказ от должностей и их принятие — все это было связано с преступлением, а добродетель была прямой дорогой к гибели. Люди одинаково презирали как доносчиков, так и получаемые ими вознаграждения. Одни находили свою выгоду и добычу, заняв должность жреца или консула, другие — получив должность наместника провинции или заняв место у трона. Все представляло собой иступленный хоровод ненависти и ужаса; рабов подкупали, чтобы обмануть их хозяев; свободные — их патронов, а тех, у кого не было врагов, предавали их друзья» (Тацит «Истории» 1, 2). Как выразился Гилберт Мэррей вся эта эпоха страдала «нервным расстройством». Люди жаждали какой-то защитной стены от «надвигавшегося мирового хаоса». И именно Христос придал людям силу жить и, если надо — умереть. В уверенности, что ничто в мире не может оторвать их от Бога в Иисусе Христе, люди одержали победу над ужасами эпохи.

3) Люди нашли во Христе надежду одержать победу над смертью. Одновременно они нашли в Нем силы как для свершения человеческих подвигов, так и для неувядаемой надежды. Иисус, надежда наша, был и остается боевым кличем Церкви.

ТИМОФЕЙ, СЫН МОЙ (1Тим 1:1−2 (продолжение))

Это послание было написано Тимофею, а Павел никогда не мог говорить о нем без любви в голосе.

Тимофей был уроженцем города Листры в провинции Галатия. Листра была римской колонией; ее жители называли свой город «самой блестящей колонией». Но в действительности это было местечко, расположенное на самой окраине цивилизованного мира. Листра имела важное значение, потому что в ней стоял римский гарнизон, контролировавший дикие племена, проживавшие на лежавших вдали Исаурийских горах. Уже во время их первого миссионерского путешествия Павел и Варнава прибыли в Листру (Деян 14:18−21). В этот раз о Тимофее не упоминается вовсе, но высказывалось предположение, что во время своего первого пребывания в Листре Павел поселился в доме его родителей, потому что он хорошо знал о набожности и преданности матери Тимофея Евники и его бабушки Лоиды (2Тим 1:5).

В момент первого посещения Павла и Варнавы Тимофей, должно быть, был еще очень молод, но христианская вера наложила на него глубокий отпечаток, и Павел стал его любимым героем. А во время второго миссионерского путешествия Павла в Листру началась истинная жизнь Тимофея (Деян 16:1−3). Хотя он был еще молод, он стал украшением христианской церкви в Листре. Он был очаровательным и полным энтузиазма юношей, все говорили о нем только хорошее. И Павел решил, что это именно тот человек, который нужен ему в качестве помощника. Может быть, он даже мечтал тогда о том, что юноша продолжит и понесет дальше Павлово дело, когда его дни будут сочтены. Тимофей родился от смешанного брака: мать его была еврейкой, а отец — греком (Деян 16:1). Павел обрезал его не потому, что был рабом закона, или видел в обрезании какую-то особую добродетель, но он хорошо знал, что, если Тимофей будет работать и проповедовать среди иудеев, это будет иметь большое значение для них и для него, и потому сделал это чисто из практических целей — чтобы облегчить ему евангелизационную работу.

И с того момента Тимофей стал постоянным спутником Павла. Он остался в Верии вместе с Силой, когда Павел был вынужден отправиться в Афины, и позже снова воссоединился там с ним (Деян 17:15; Деян 18:5). Павел посылал его в Македонию (Деян 19:22). Тимофей сопровождал Павла в числе других, когда Павел вез в Иерусалим церковное пожертвование (Деян 20:4). Он был с Павлом в Коринфе, когда Павел писал там Послание к Римлянам (Рим 16:21). Павел посылал Тимофея в Коринф, когда в тамошней Церкви возникли проблемы (1Кор 4:17; 1Кор 16:10). Тимофей был с Павлом, когда Павел писал Второе послание к Коринфянам (2Кор 1:19). Тимофея посылал Павел в Фессалоники, чтобы познакомиться с обстоятельствами на месте, и Тимофей был с ним, когда Павел писал послание к этой Церкви (1Фес 1:1; 1Фес 3:2,6). Он находился с Павлом в тюрьме, когда Павел писал Послание к Филиппийцам, и Павел намеревался послать его в Филиппы как своего представителя (Флп 1:1; Флп 2:19). Тимофей был с Павлом, когда Павел писал Церкви в Колоссах и Филимону (Кол 1:1; Флм 1:1). Тимофей всегда был рядом с Павлом, и когда требовалось выполнить какую-нибудь трудную работу, Павел посылал Тимофея сделать ее.

Когда Павел говорит о Тимофее, в голосе его всегда звучит волнение и любовь. Посылая его к раздираемой противоречиями церкви в Коринфе, Павел писал: «Для сего я послал к вам Тимофея, моего возлюбленного и верного в Господе сына» (1Кор 4:17). Собираясь послать его в Филиппы, Павел пишет: «Я не имею никого равно усердного... он, как сын отцу, служил мне в благовествовании» (Флп 2:20,22). А здесь он назвал его «истинным сыном». При этом Павел употребил слово гнесиос, переведенное здесь как истинный. Слово же это имеет два значения. Во-первых, оно обычно употреблялось для обозначения законнорожденного ребенка, в противоположность незаконнорожденному. Это слово обозначало также подлинник, оригинал, в противоположность подделке.

Тимофей был тем человеком, которому Павел мог доверять и посылать всюду, зная, что он пойдет туда. Воистину счастлив наставник, у которого есть такой помощник. Тимофей — это пример нам всем в служении и в вере. Христу и Его Церкви нужны такие слуги.

БЛАГОДАТЬ, МИЛОСТЬ И МИР (1Тим 1:1,2 (продолжение))

Павел всегда начинал свои послания благословением. (Рим 1:7; 1Кор 1:3; 2Кор 1:2; Гал 1:3; Еф 1:2; Флп 1:2; Кол 1:3; 1Фес 1:1; 2Фес 1:2; Флм 1:3). Во всех этих посланиях Павел посылает только благодать и мир. Лишь в Посланиях к Тимофею и Титу он посылает еще и милость (2Тим 1:2; Тит 1:4). Давайте внимательнее присмотримся к этим трем великим словам:

1) Благодать всегда включает в себя три главные идеи:

а) В классическом греческом языке это слово означает внешнюю благосклонность или благоволение, красоту, обаятельность, миловидность. Обычно, хотя и не всегда, его употребляли к людям. Из русских слов ближе всего к нему стоит обаяние. Благодать — это, прежде всего, обаятельность, миловидность.

б) В Новом Завете всегда звучит идея абсолютной щедрости, абсолютного великодушия. Благодать — это нечто незаслуженное, незаработанное. Благодать — противоположность долга. Павел говорит, что воздаяние делающему вменяется не по милости, но по долгу (Рим 4:4). Благодать — противоположность делам. Павел говорит, что Бог выбирает Своих людей не по делам, а по благодати (Рим 11:6).

в) В Новом Завете всегда присутствует идея абсолютной универсальности. Павел снова и снова употребляет слово «благодать» в связи с принятием язычников в семью Божию. Он благодарит Бога за благодать, дарованную коринфянам во Христе Иисусе (1Кор 1:4). Он говорит о благодати Божией, данной церквам Македонским (2Кор 8:1); он говорит о галатах, призванных благодатию Христовой (Гал 1:6). Благую надежду, пришедшую к фессалоникийцам, обрели они через благодать (2Фес 2:16). По благодати Божией стал Павел апостолом для язычников (1Кор 15:10). По благодати Божией жил Павел у коринфян (2Кор 1:12); благодатию Бог избрал его от утробы матери его и призвал его (Гал 1:15). По благодати, данной ему от Бога, может Павел смело писать церкви в Риме (Рим 15:15). Великим проявлением благодати Божией было для Павла принятие язычников в Церковь и его, Павлово, апостольство им.

Благодать — чудесная вещь: она свободна, она универсальна. Это прекрасно выразил Ф. Дж. Горт: «Благодать — это всеобъемлющее слово, вбирающее в себя все, что может выражать улыбка Царя небесного, взирающего вниз на Своих людей».

2) Мир, это слово — обычное еврейское приветствие, а в образе мышления иудеев оно выражает не просто полное отсутствие волнений и забот, а «наивысшее благополучие». Мир — это все, что способствует высшему благу. Мир — это состояние человека, когда с ним любовь Божия. Это прекрасно выразил Ф. Горт: «Мир — это антитеза любому конфликту, спору, войне, внешней враждебности и внутреннему раздражению».

Согнут в три погибели под бременем греха,
Постоянно искушаемый диаволом;
Война вокруг и страх в душе:
Я иду к Тебе, чтобы отдохнуть.

3) Милость — это новое слово в апостольском благословении. В греческом оригинале это слово кесед. А это слово кесед часто переведено в Новом Завете как любящая доброта; и когда Павел молит о милости для Тимофея, он имеет в виду, попросту говоря, следующее: «Тимофей, да будет Бог добр к тебе». Но в этом слове заложено нечто большее. Оно употреблено в псалмах не менее ста двадцати семи раз. И вновь и вновь оно имеет значение помощь в трудную минуту, в момент нужды. Оно означает, как это выразил Пэрри, «активное вмешательство Бога для оказания помощи». А Горт выразил это так: «Когда Всемогущий спускается, чтобы помочь беспомощному». В Пс 39:12 поется: «Милость Твоя и истина Твоя да охраняют меня непрестанно», а в Пс 56:4: «Он пошлет с небес и спасет меня;... пошлет Бог милость Свою и истину Свою». В Пс 85:14−15 псалмопевец размышляет о силах злых людей, восставших на него и утешается мыслью о том, что Бог «долготерпеливый и многомилостивый и истинный, призрит на него». «По великой Своей милости дал Он нам живое упование на воскресение» (1Пет 1:3). Язычники должны славить Бога за милость Его, спасшую их от греха и безнадежности (Рим 15:9). Милость Божия — активное действие Бога по спасению человека. Вполне может быть, что Павел потому добавил слово милость в своем благословении к Тимофею к двум обычным словам — благодать и мир, — что Тимофей сталкивался с большими трудностями, и Павел хотел в одном слове сказать ему, что Всемогущий есть помощь беспомощным.

ОШИБКА И ЕРЕСЬ (1Тим 1:3−7)

Совершенно ясно, что Пастырские послания были направлены против какой-то ереси, угрожавшей Церкви. Будет хорошо, если мы с самого начала попытаемся выяснить, что это была за ересь. И мы сразу начнем собирать доступные нам сведения о ней.

Уже в этом отрывке мы сталкиваемся с двумя важными ее особенностями. Представители этой ереси занимались баснями и родословиями бесконечными. Эти вещи не были чем-то специфическим для этой ереси, они глубоко въелись в образ мышления всего древнего мира.

Во-первых, басни. Особенность мышления древнего мира заключалась в том, что поэты и даже историки любили выдумывать романтические и вымышленные истории об основании городов и происхождении царствующих фамилий и родов. Снова и снова они рассказывали о том, как какой-нибудь бог сошел на землю и основал тот или иной город, или вступил в брак со смертной девушкой и основал род, царствующую фамилию. У древних была масса таких историй.

Во-вторых, бесконечные родословные. Древний мир имел страсть к родословным. Это можно видеть уже в Ветхом Завете, где есть целые главы с одними именами, и в Новом Завете: евангелисты Матфей и Лука начинают свои изложения жизнеописания Иисуса Его родословной. У такого человека, как Александр Македонский, была искусственно составленная родословная, по которой он происходил по одной линии от Ахилла и Андромахи, а по другой — от Персея и Геракла.

В мире христианства было бы очень легко заблудиться и потеряться среди бесчисленных и мифических историй о происхождении и детально разработанных и воображаемых родословных. Сами условия и обстоятельства, в которых развивались христианство и христианское мышление, были чреваты этой опасностью.

Эта опасность исходила с двух сторон.

Она исходила со стороны иудеев. Для иудеев не было книги, равной Ветхому Завету. Иудейские ученые проводили всю свою жизнь в его изучении и толковании. Целые главы и многие отрывки Ветхого Завета представляют собой длинные родословные, и одним из любимых занятий иудейских ученых было создание воображаемой и поучительной биографии к каждому имени в этих длинных списках! Человек мог заниматься этим вечно, и, по-видимому, к этому сводилась, отчасти, мысль Павла. Он, наверное, говорил: «В то время как вы должны работать над своей христианской жизнью, вы разрабатываете воображаемые биографии и родословные. Вы попусту тратите время на изящные безделушки, в то время как вы должны обратиться к жизни и нормам жизни». Это предупреждение и нам никогда не допустить, чтобы христианское мышление выродилось в беспредметные спекуляции.

ОБРАЗ МЫСЛЕЙ ГРЕКОВ (1Тим 1:3−7 (продолжение))

Но еще большая опасность в этой области исходила со стороны греков. В эту историческую эпоху в греческой философии развивалось направление, получившее название гностицизма. Оно получило особенное отражение в Пастырских посланиях, Послании к Колоссянам и в Четвертом Евангелии.

Гностицизм был абсолютно спекулятивным философским направлением. Оно началось с проблемы происхождения греха и страдания. Если Бог — абсолютное Добро, абсолютное благо, то Он не мог сотворить их.

А как они тогда попали в наш мир? И гностики утверждали, что творение не было творением из ничего: до начала времен существовала материя. А материя, полагали они, была очень несовершенна, порочна; и вот из этой, в своей сущности совершенно порочной материи, был сотворен мир.

Но как только они доходили до такого заключения, они сталкивались с другой трудностью. Если материя в своей сущности была совершенно порочна, а Бог — абсолютное благо, то Он не мог даже прикоснуться к этой материи. И начиналась новая цепь умозаключений, спекуляций: Бог, рассуждали они, испустил из Себя излучение, которое, в свою очередь, испустило из себя другое излучение, а второе — третье и так далее, пока, наконец, не появлялось излучение, настолько далеко отстоявшее от Бога, что Он мог через него прикоснуться к материи и творить из нее, и, таким образом, не Бог а эта эманация, сотворила мир.

Но они пошли еще дальше. Они считали, что каждая последующая эманация знала все меньше о Боге, до тех пор, пока не настал момент в ряду этих эманаций, когда они не только не знали о Нем ничего, но были активно враждебны Ему. Таким образом, гностики пришли к мысли, что, бог, создавший мир, ничего не знал об истинном Боге и был враждебно настроен к Нему. В дальнейшем гностики пошли даже еще дальше и отождествили Бога Нового Завета с истинным Богом.

Далее они разработали полные биографии для каждого такого излучения/эманаций, и создали таким образом, изощренную мифологию богов и эманаций, у каждого из которых была своя история, биография и родословная. Вне всякого сомнения, древние были зачарованы таким образом мышления, и он даже проник в Церковь. Это привело к тому, что в Церкви появились люди, утверждавшие, что Иисус — лишь самая важная из этих эманаций, ближе всего находившаяся к Богу. Они ставили Иисуса первым звеном бесконечно длинной цепи между Богом и человеком.

Философии гностиков были присущи специфические особенности, которые вновь и вновь приводятся в Пастырских посланиях для характеристики людей, чья ересь угрожала Церкви и чистоте веры:

1) Совершенно очевидно, что гностицизм отличался чрезвычайно умозрительным, спекулятивным характером и, соответственно, крайним интеллектуальным манерством. Гностики полагали, что все эти чисто умозрительные рассуждения совершенно недоступны простым людям и предназначены исключительно для избранных, для элиты Церкви. И Павел предупреждает Тимофея об опасности «негодного пустословия и прекословии лжеименного знания» (1Тим 1:4). Он предостерегает Тимофея от тех, кто горд, ничего не знает, но заражен страстью к состязаниям и словопрениям (1Тим 1:4). Он советует Тимофею удаляться «непотребного пустословия», ибо это может лишь привести к безбожию (2Тим 2:16); избегать «глупых невежественных состязаний», которые могут лишь вызывать ссоры (2Тим 2:23). Кроме того, автор Пастырских посланий всячески стремится подчеркнуть факт, что сама идея об интеллектуальной аристократии совершенно ложна: ибо любовь Божия всеобъемлюща и универсальна. Бог хочет, чтобы все люди были спасены и чтобы все люди достигли познания истины (1Тим 2:4). Бог — Спаситель всех людей, в особенности верующих (1Тим 4:10). Христианская Церковь не хотела иметь ничего общего с верой, основанной на умозрительных спекуляциях и созданной высокомерной интеллектуальной аристократией.

2) В философии гностицизма придавалось большое значение всему этому длинному ряду эманаций. Гностики создавали для каждой биографию и родословную, и устанавливали ее место и важность на цепи между Богом и человеком. Они очень увлекались этими «бесконечными родословными» (1Тим 1:4), создавали о них «безбожные и глупые мифы», «отвращали слух от истины к басням» (2Тим 4:4). Они создавали мифы и басни, подобные иудейским (Тит 1:14). Хуже всего, они мыслили себе существование двух Богов, а Иисуса представляли как одно из звеньев в длинной цепи посредников между Богом и человеком; в то время как «един Бог, един и посредник между Богом и человеками, человек Христос Иисус» (1Тим 2:5). Есть только один Царь веков, нетленный, невидимый, один премудрый Бог (1Тим 1:17). Христианству пришлось бороться с религией, которая хотела лишить Бога и Иисуса Христа их единственности, уникальности.

ЭТИКА ЕРЕСИ (1Тим 1:3−7 (продолжение))

Но гностицизм представлял опасность не только для интеллекта. Он имел также серьезные моральные и этические следствия. Нельзя забывать, что в основе этой философии лежала мысль о том, что материя по своему существу, совершенно порочна, а только дух благ. Эта мысль вела к двум противоположным выводам:

1) Если материя порочна, то и тело порочно, и его нужно презирать и подавлять. Поэтому гностицизм мог вести, да и действительно приводил, к суровому аскетизму. Он запрещал людям вступать в брак, потому что инстинкты тела следовало подавлять. Он накладывал на людей строгие ограничения в еде и пище, потому что потребности тела нужно было, по возможности, свести на нет. И поэтому в Пастырских посланиях говорится о тех, кто запрещает вступать в брак и употреблять в пищу мясо (1Тим 4:3). Ответ этим людям один: всякое творение Божие хорошо и должно приниматься с благодарением (1Тим 4:4). Гностики же видели в творении нечто порочное, создание порочного бога; христианин видит в творении нечто благородное, дар благого Бога.

Христианин живет в мире, где все чисто, гностики же жили в мире, где все было осквернено (Тит 1:15).

2) Но в то же время гностицизм мог привести к совершенно противоположным этическим нормам. Если тело порочно само по себе, то не имеет никакого значения, что человек с ним делает. А посему, пусть он удовлетворяет свои аппетиты — все это не имеет никакого значения и человек может делать со своим телом все, что ему заблагорассудится, может вести самый распущенный образ жизни. И поэтому в Пастырских посланиях говорится о тех, кто уводит слабых женщин, которые утопают в грехах и различных похотях (2Тим 3:6). Они говорят, что знают Бога; а делами отрекаются (Тит 1:16). Свою религию они используют для оправдания своей аморальности.

3) Но гностицизм имел еще и другое следствие. Христиане верят в воскресение тела. Это не значит, что христианин всегда верил в то, что мы воскреснем с нашим смертным телом, человеческим телом, но христианин всегда верил, что после воскресения из мертвых он получит от Бога духовное тело. Всю эту проблему Павел обсуждает в 1Кор 15. Гностики же считали, что не может быть вообще воскресения тела (2Тим 2:18). После смерти человек — своего рода бестелесный дух. Сущность же отличия веры гностиков от веры христиан заключается в том, что гностики верили в разрушение, уничтожение тела, а христиане верят в его спасение, в его искупление. Гностики верили, если можно так выразиться, в спасение души, христиане же верят в полное спасение.

Так что причиной написания Пастырских посланий были эти крайне опасные еретики, посвятившие свою жизнь умозрительным спекуляциям, считавшие наш мир исключительно порочным, а бога — создателя — злом; ставившие между Богом и нашим миром бесконечную цепь эманаций и менее значительных богов и проводившие свою жизнь за бесконечными баснями и родословными; сводившие Иисуса до положения одного связующего звена в цепи, лишившие Его характера уникальности; жившие в суровом аскетизме или в крайней распущенности; отрицавшие воскресение тела. Именно в борьбе с этими еретическими верованиями были написаны Пастырские послания.

ВЗГЛЯДЫ ЕРЕТИКОВ (1Тим 1:3−7 (продолжение))

Этот отрывок дает нам ясную картину взглядов этих крайне опасных еретиков. Ведь бывает же такая ересь, когда человек отклоняется от ортодоксальной веры лишь потому, что он все тщательно продумал и не может согласиться с общепринятой точкой зрения. Он нисколько не гордится тем, что он думает иначе, чем все; он отличается от других лишь потому, что так должно было быть. Такая ересь не портит характера человека, она, в сущности, даже может сделать его характер сильнее, потому что он действительно додумался до своей веры сам, он не живет общепринятой верой, полученной из вторых рук. Но не портрет такого еретика нарисован в этом отрывке. Здесь выделены пять характерных черт опасного еретика:

1) Он гонимый страстью к новизне. Он один из тех, который обязательно должен следовать последней моде, последнему крику моды. Он презирает старое уже потому лишь, что оно старое и жаждет нового лишь потому, что оно новое. Перед христианством же всегда стоит проблема по-новому изложить старые истины. Истина не меняется, но каждый век должен находить свой способ и свою форму ее изложения. Каждый учитель и проповедник должен говорить с людьми на том языке, который они понимают. Старая истина и новая форма изложения всегда идут рука об руку.

2) Он превозносит ум перед сердцем. Его понимание религии носит чисто умозрительный характер и не имеет ничего общего с переживанием и истинным познанием.

Христианство никогда не требовало от человека, чтобы он перестал сам думать, но христианство всегда требовало от него, чтобы его размышления были в первую очередь направлены на личное познание им Христа.

3) Он не действует, а занимается спорами и рассуждениями. Его больше интересуют малопонятные рассуждения, чем поиски и создание истинных путей, ведущих людей к вере. Он забывает, что человек не просто и не только усваивает истину своим умом, а переводит ее в деяния. Уже давно было проведено различие между эллином и иудеем. Греки любили спорить ради самого спора; ничто они не любили больше, чем посидеть в кругу друзей, занимаясь интеллектуальной акробатикой — сложными умозаключениями, и наслаждаясь «возбуждением, даваемым интеллектуальными экскурсами». Но при этом грек не был сколько-нибудь заинтересован в достижении конкретных выводов и в разработке принципа действия. Иудей тоже любил поспорить, подискутировать, но он желал, чтобы каждое такое обсуждение заканчивалось принятием решения, которое влекло бы за собой конкретное действие. Всегда существует опасность ереси, когда люди впадают в словесные упражнения и забывают дела, потому что всякое рассуждение, всякая теория проверяется действием, проверяется практикой.

4) Он движим больше высокомерием, чем скромностью. Он с определенным презрением смотрит сверху вниз на простодушных людей. Он смотрит на людей, не понимающих или не принимающих его умозаключений, как на невежд и безумцев. Христианин же должен сочетать в себе непоколебимую уверенность с мягкой покорностью и скромностью.

5) Еретик — это невежественный догматик. Он, собственно, даже не знает того, о чем он говорит, либо же не понимает важности и значения возводимых им в догму вещей. Сложность религиозной проблематики в том и заключается, что каждый считает себя вправе высказать в споре свое догматическое мнение. Во всех иных проблемах к человеку предъявляются определенные требования относительно его знаний того или иного предмета, прежде чем ему будет дано право диктовать свой закон. А многие люди устанавливают свои догматы в отношении Библии и ее проповедования, хотя они никогда и не пытались выяснить, что же сказали по этому поводу специалисты-языковеды и историки. Можно себе представить, что дело христианства больше всего пострадало именно от невежественного догматизма.

Если внимательно приглядеться к особенностям людей, производивших смуту в Ефесе, то видно, что их наследники еще живы среди нас.

ВЗГЛЯДЫ ХРИСТИАНСКИХ МЫСЛИТЕЛЕЙ (1Тим 1:3−7 (продолжение))

Но в этом отрывке рядом с портретом идеолога-еретика нарисован портрет подлинного христианского мыслителя. У него тоже свои отличительные черты. Их тоже пять:

1) Его размышления основываются на вере. Вера — это значит довериться Богу на слово, значит верить, что Он таков, каким свидетельствовал Его нам Иисус в словах Своих. Другими словами, христианский мыслитель исходит из принципа, что Иисус Христос дал людям совершенно полное откровение о Боге.

2) Источником его размышлений является любовь. И цель Павла заключается в том, чтобы вызвать любовь. Если мы будем думать с любовью — это всегда убережет нас от некоторых вещей — это спасет нас от высокомерия или самомнения, от презрения; это предохранит нас от осуждения того, с чем мы не согласны или того, чего мы не понимаем; это удержит нас от выражения своих мыслей таким образом, чтобы это оскорбляло или ранило других. Любовь уберегает человека от пагубных мыслей и пагубных речей. Думать с любовью — значит думать с сочувствием. Человек, возражающий с любовью, стремится не к тому, чтобы уничтожить своего противника, а чтобы завоевать его на свою сторону.

3) Его мысли идут от чистого сердца. Автор употребляет здесь очень примечательное слово которое, которое первоначально значило просто чистый в противоположность грязному или запачканному, запятнанному. Позже оно приобрело особые значения: оно употреблялось для определения зерна, провеянного и очищенного от всякой мякины, для обозначения армии, очищенной от всех трусливых и недисциплинированных элементов и в которой остались лишь первоклассные бойцы. Его употребляли для обозначения вещей, свободных от портящих их примесей. Таким образом, чистое сердце — это сердце, мотивы которого совершенно чисты и в котором нет абсолютно никаких загрязняющих примесей. В сердце христианского мыслителя отсутствует желание продемонстрировать другим свой высокий интеллект, одержать победу в чисто словесном диспуте, подчеркнуть невежество и неосведомленность своего противника. Его единственное желание сводится к тому, чтобы помочь, просветить и привести ближе к Богу. Христианский мыслитель движимый исключительно любовью к истине и любовью к людям.

4) Его мысли идут от доброй совести. Совесть по-гречески сунидесис и в буквальном смысле значит — осведомленность. Истинное же значение слова сознание — знание самого себя, знание о самом себе. Иметь добрую совесть — значит быть способным смотреть в глаза знанию, которое человек не разделяет ни с кем, которое известно лишь ему и которого ему нечего стыдиться. Эмерсон отметил, что Сенека высказал самые прекрасные мысли, если только он имел право их высказывать. Христианский мыслитель — это человек, которому его мысли и деяния дают право высказывать то, что он делает — и это самое суровое испытание.

5) Христианский мыслитель — человек нелицемерной веры. Употребленная в греческом оригинале фраза означает веру, в которой совершенно отсутствуют притворство, лицемерие. А это значит, что важнейшей отличительной чертой христианского мыслителя является искренность. Он искренен как в своем желании найти истину, так и в своем желании передать ее людям.

ТЕ, КОМУ НЕ НУЖЕН ЗАКОН (1Тим 1:8−11)

Отрывок начинается с излюбленной древним миром мысли: закон прежде всего имеет отношение к злодеям и преступникам. Праведнику не нужен закон, который бы направлял и контролировал его действия, либо же грозил ему наказаниями, и в мире праведников не будет нужды в законах вообще.

Грек Антифан говорил: «Тому, кто не делает зла, не нужен закон». Аристотель тоже утверждал, что «философия дает человеку способность обходиться без внешнего контроля, к которому прибегают другие люди, испытывающие страх перед законами». Великий христианский епископ Амвросий писал: «Справедливому человеку служит законом и нормой его ум, его беспристрастность и его справедливость, и, поэтому его удерживает от проступка не страх перед наказанием, а его собственные правила чести». Как язычники, так и христиане считали, что истинная праведность идет от сердца человека, что праведность никак не связана ни с наградой ни с наказаниями, навлекаемыми законом.

Но в одной точке язычники и христиане расходились во взглядах. Язычники смотрели назад и видели в прошлом золотое время, когда все было хорошим и праведным и не нужно было никакого закона. Римский поэт Овидий нарисовал в Метаморфозах (1:90−112) самую прекрасную картину этого древнего золотого века:

«Первым посеян был век золотой, не знавший возмездья, сам соблюдавший всегда, без законов, и правду и верность; не было страха тогда: ни кар, ни слов не читали грозных на бронзе; толпа умолявшая не устрашалась уст судьи своего, — без судей были все безопасны. И не спускалась с гор своих, срубленная сосна на прозрачные воды, с тем, чтоб увидеть чужие пределы; люди, кроме родных, никаких берегов не знавали, не окружали еще отвесные рвы городов; труб не имелось прямых, ни рогов искривленных; не было шлемов, мечей. Не было нужды в вооруженных воинах, народы, не нуждавшиеся в военных упражнениях, сладко вкушали покой».

Римский историк Тацит нарисовал в Анналах (3:20) такую же картину:

«В прежние времена, когда у людей еще не было дурных страстей, они вели безукоризненный, невинный образ жизни, без всяких наказаний, ограничений или мер пресечения. Руководствуясь исключительно своей природой, преследовали они только добродетельные цели, не требовали они никакой награды, и потому что они не делали ничего, что противоречило бы справедливости, не нужно было никаких мук и наказаний».

Древние озирались назад в тоске по прошедшим дням. Христианская же вера не озирается назад на утерянный золотой век; она смотрит вперед на тот день, когда единственным законом будет любовь Христова в сердцах человеческих, ибо, вне всякого сомнения, дни закона не могут прекратиться до тех пор, пока не наступят дни любви. Жизнь каждого христианина будет регулироваться лишь одним фактором. Добродетель человеческая будет идти не от страха перед судом и осуждением, но от страха оказаться недостойным любви Христовой и омрачить отеческое сердце Бога. Христиане определяют свои поступки исходя из того, что согрешить — это значит не только преступить закон Божий, но также разбить сердце Его. Нас удерживает не закон Божий, а любовь Божия.

ТЕ, КОТОРЫХ ЗАКОН ОСУЖДАЕТ (1Тим 1:8−11 (продолжение))

В идеальном государстве, когда наступит царствие Божие, не нужно будет иного закона, кроме любви Божией в сердце человеческом, но в настоящее время еще далеко до этого. И поэтому Павел приводит список грехов, которые закон сдерживает и которые закон осуждает. Этот отрывок интересен для нас тем, что он показывает нам, в каких условиях зарождалось и росло христианство. Список приведенных Павлом грехов, в сущности, показывает в каких условиях первые христиане жили, вращались и развивались. Этот перечень, как ничто иное, ярко показывает нам, что христианская Церковь представляла небольшой остров непорочности в порочном мире. Мы говорим о том, что трудно быть христианином в эпоху современной цивилизации, но стоит только взглянуть на такой, как этот отрывок, чтобы видеть, насколько бесконечно труднее должно было быть христианином в обстоятельствах, в которых зарождалось христианство. Давайте подробно рассмотрим каждого пункта в этом списке:

Это, во-первых, беззаконные (аномой). Это те, которые знают закон добра и зла и нарушают его сознательно, с открытыми глазами. Никто не может обвинить человека в нарушении закона о существовании которого он не имеет представления, но беззаконные — это те, которые сознательно и умышленно нарушают закон, удовлетворяя свои желания и честолюбие.

Это, далее, непокорные (анхипотактой). Это те непослушные и непокорные которые отказываются подчиняться любой власти. Они подобны воинам, мятежно отказывающимся выполнить команду. Это люди либо слишком гордые, либо слишком необузданные, чтобы принять какие-либо указания.

Это также нечестивые (асебеис). Асебес — ужасное слово: оно не значит простое безразличие или впадение в грех; оно означает «самоуверенное и активное неверие» человека, который в своем открытом неповиновении отказывает Богу в том, что принадлежит Ему по праву. Оно характеризует человеческую природу, «проявляющую открытое противодействие Богу».

Это грешники (хамортолой). Обычно это слово употреблялось для описания характера. Им, например, могли охарактеризовать раба со слабым и никчемным характером. Это слово характеризует человека, у которого нет абсолютно никаких моральных норм.

Это развратные (аносиой). Хосиос — благородное слово; им обозначают, как выразился Тренч, «извечные законы, не основанные ни на каких созданных людьми законах и обычаях, потому что они предшествовали всем законам и обычаям». Все, что характеризуется как хосиос представляет часть основ самой вселенной, извечных святынь. Греки, например, с содроганием называли египетские обычаи, согласно которым брат мог жениться на сестре и персидские обычаи, согласно которым сын мог жениться на своей матери, аносис, нечистым, отвратительным. Развратный (аносис) человек хуже, чем просто преступник. Это человек, нарушающий извечные, основополагающие законы бытия.

Это оскверненные (бебелой). Бебелос — это ужасное слово с очень странной историей. Первоначально оно попросту обозначало то, на что можно ступать ногами, в противоположность тому, что посвящено какому-либо богу и, потому, является неприкосновенным. Потом это слово стало обозначать непосвященный, в противоположность посвяшенноту, священному, а потом человека, который оскверняет священное и день Божий, нарушает Его законы и преуменьшает Его почитание. Оскверненные (бебелос) пачкают все, к чему они прикасаются.

Оскорбители отца и матери (паралоай и метралоай). По римскому праву сын, ударивший своих родителей, подвергался смертной казни. Эти греческие слова характеризуют сыновей и дочерей, лишенных чувства благодарности, чувства уважения и чувства стыда. И нужно помнить, что такой жестокий удар не обязательно должен быть нанесен по телу, он может причинить боль сердцу.

Это человекоубийцы (андрофоной). Павел думает при этом о десяти заповедях и о том, что в языческом мире нарушается каждая из них. Мы не должны воображать, будто это не имеет к нам никакого отношения: ведь Иисус расширил значение этой заповеди. Теперь она касается не только убийства, но также и чувства злобы против собрата нашего.

Это блудники, мужеложники (парной и арсенокаитай). Нам трудно представить себе положение дел в древнем мире в области половой морали. Она была пропитана противоестественными пороками. Самым необычным была прямая связь аморальности с религией. При храме богини любви Афродиты в Коринфе жила тысяча жриц, священных блудниц, спускавшихся по вечерам в городские улицы и занимавшихся там своим ремеслом. Говорят, что Солон первым в Афинах узаконил проституцию, и что на прибыль от основанных им общественных публичных домов был построен новый храм богине любви Афродите.

В своих комментариях к Пастырским посланиям Е. Ф. Браун, миссионер в Индии, приводит необычный отрывок из уголовного Кодекса Индии, в котором запрещаются непристойные изображения, а потом говорится: «Действие этого раздела не распространяется на изображения или скульптуры, вырезанные, нарисованные или иным образом изображенные на любом храме или на любой тележке, используемой для перевозки идолов, или употребляемой для каких-либо религиозных целей». Чрезвычайно примечательно, поэтому, что в религиях, отличных от христианства, непристойность и аморальность часто процветают под защитой религии. Часто говорили, и говорили справедливо, что целомудрие было тем совершенно новым элементом, той новой добродетелью, которую в этот мир принесло христианство. В те времена и в том мире было очень нелегко жить по нормам христианской этики.

Это человекохищники, клеветники, скотоложники (адрапотистаи). Греческое слово может иметь значение работорговцы или похитители рабов, а, возможно, оба эти значения вместе. Рабство действительно было неотъемлемой частью древнего мира. Правда также, что по мысли Аристотеля, цивилизация основана на рабстве, что определенная часть мужчин и женщин живут лишь для того, чтобы выполнять функции обслуживания для удовлетворения потребностей образованных классов. Но даже в древнем мире раздавались голоса против рабства. Филон Александрийский говорил о работорговцах, как о тех, которые лишают людей самой драгоценной собственности — свободы».

Но, возможно, Павел имеет в виду похитителей рабов. Рабы были ценной собственностью. Обычный раб, не обладавший никакими особыми дарованиями оценивался в сумму, эквивалентную 16−20 британских фунтов стерлингов. Получивший специальное образование, раб стоил в три-четыре раза больше. Особым спросом пользовались красивые мальчики, служившие пажами и виночерпиями; они стоили 800−900 фунтов стерлингов. Рассказывают, что Марк Антоний заплатил сумму, эквивалентную 2000 фунтов стерлингов за двух очень похожих друг на друга юношей, которых выдавали за двойников. В дни, когда римляне особенно стремились изучать греческое искусство и рабы, обученные греческой литературе, музыке и живописи ценились особенно высоко, некоторый Лутатий Дафнис был продан за сумму около 3500 фунтов стерлингов. Это вело к тому, что ценных рабов часто сманивали от их хозяев или попросту выкрадывали. Выкрадывание особенно красивых или особо обученных рабов было тоже типичным явлением в древнем мире.

И, наконец, это лжецы (псеустай) и клятвопреступники (епиоркой), люди, которые, не колеблясь, извращают истину для достижения своих низких целей.

Таким образом, апостол Павел в этом отрывке ярко обрисовал атмосферу, в которой развивалась раннехристианская Церковь. Автор Пастырских посланий желает уберечь от подобной заразы свою паству.

ОЧИСТИТЕЛЬНОЕ СЛОВО (1Тим 1:8−11 (продолжение))

И вот в этот мир пришла христианская благая весть. Из настоящего отрывка мы узнаем о ней следующее:

1) Это — здравое учение. Греческое слово гугиаинейн, переведенное здесь как славное, в буквальном смысле означает давать здоровье. Христианство — этическая религия. Оно требует от человека не только соблюдения определенных ритуальных законов, но и ведения здорового образа жизни. Е. Ф. Браун сравнивает христианство и ислам; мусульманина могут считать совершенно святым человеком, если он соблюдает определенные нормы ритуального права, хотя он и ведет совершенно аморальный образ жизни. Браун приводит при этом отрывок из путеводителя по Марокко: «Большой недостаток ислама заключается в том, что, за исключением обрядов, заповедь и действительная жизнь значительно расходятся друг с другом, и это принимается как норма; так что человек может пользоваться славой испорченного человека и одновременно считаться религиозным, полагая, что он заслуживает блаженства, как вымоливший его у Бога, даже не осознавая вопиющего несоответствия. Мне это все очень хорошо объяснил однажды в Фесе один мусульманин, заметив: «Вы хотите знать, что собой представляет наша религия? Мы очищаемся водой в тот момент, когда мы замышляем супружескую измену; мы идем в мечеть молиться и одновременно обдумываем, как лучше всего обмануть соседа; мы подаем милостыню в дверях, а потом отправляемся в лавку грабить покупателей, мы читаем наш Коран, а потом выходим из дома, чтобы совершить невообразимые грехи; мы почти готовы отправиться в паломничество и в то же время лжем и убиваем». Следует всегда помнить, что христианство предполагает не соблюдение ритуала, даже если этот ритуал заключается в чтении Библии и посещении церкви, оно предполагает ведение добропорядочного образа жизни. Христианство, если оно истинное, дает человеку здоровье; это моральное дезинфицирующее средство — только оно может очистить человеческую жизнь.

2) Это — славное благовествование, то есть это славная благая весть. Это благая весть о прощении за прошлые грехи, и дающая силы для преодоления грехов в будущем, благая весть о милости Божией, о Божьем очищены и о Божьей благодати.

3) Это благовествование, вверенное Богом. Христианское Евангелие, христианское благовествование — это не нечто открытое людьми, это нечто открытое Богом. Оно не только предлагает человеку помощь, оно предлагает ему силу Божию.

4) Благая весть пришла через людей. Она была вверена Павлу, чтобы он принес ее другим людям. Бог делает людям предложение, и Ему нужны гонцы. Истинный христианин — это человек, принявший предложение Бога и осознавший, что он не может хранить эту благую весть для себя лично, но должен поделиться ею с другими, которые еще не обрели ее.

СПАСЕН, ЧТОБЫ СЛУЖИТЬ (1Тим 1:12−17)

Начинается этот отрывок благодарственным гимном. Павел благодарит Иисуса Христа за многое:

1) Павел благодарит Иисуса за то, что Он выбрал его. У Павла никогда не возникало чувства, что он избрал Христа, нет, — Христос избрал его. Когда он, Павел, стремительно шел к своей гибели, Иисус Христос как бы положил ему Свою руку на плечо и остановил его; когда он, Павел, бросал на ветер свою жизнь, Иисус Христос вдруг привел его в сознание. Во время войны я познакомился с одним польским летчиком. Всего за несколько лет он пережил столько захватывающих опасных ситуаций, сколько другие люди не испытывают за всю жизнь. Иногда он рассказывал о том, как ему удалось покинуть оккупированную Европу, как он прыгал с парашютом, как его спасли из моря и в заключение этой одиссеи он всегда говорил с удивлением в глазах: «И вот теперь я человек Божий». Так же чувствовал Павел: он был человеком Христовым, потому что Христос избрал его.

2) Он благодарит Христа за то, что Он поверил ему, признал его верным. Павел был поражен тем, что он, ярый гонитель христиан, был избран миссионером Христа. Дело не только в том, что Иисус простил его, но Иисус также доверил ему нечто великое. Иногда мы прощаем человека, совершившего ошибку или согрешившего, но мы даем ему ясно понять, что его прошлое не позволяет нам доверить ему какое-либо ответственное дело. Христос не только простил Павла, Он доверил ему выполнение Своего задания. Из человека, бывшего Его гонителем, Он сделал Своего посланника.

3) Павел благодарит Христа за то, что Он назначил его на служение. Мы должны также очень серьезно подчеркнуть тот факт, что Павел чувствовал себя назначенным на служение. Павел никогда не помышлял о том, что это назначение связано прежде всего с почестями, или с руководящей ролью внутри Церкви. Он полагал, что был спасен для служения. Плутарх рассказывает о том, что спартанец, одержавший победу на спортивных играх, в награду получал право стоять рядом с царем в сражении. Одному спартанцу предложили во время Олимпийских игр большую взятку, чтобы он проиграл схватку: но он отказался, и после страшного усилия выиграл схватки. Кто-то спросил его: «Ну, спартанец, что ты получил за эту дорогую победу, которую ты одержал?» — «Я получил право стоять впереди моего царя в сражении». Наградой ему было служение, и, если нужно, — принять смерть за своего царя. Павел тоже считал, что он был избран на служение, а не для почестей.

4) Павел благодарит Христа за то, что Он дал ему силу. Он уже давно осознал, что Иисус Христос никогда не возлагает на человека Свое задание, не дав ему одновременно силы выполнить его. Павел никогда не сказал бы: «Посмотрите, я сделал это»; он всегда бы говорил: «Посмотрите, Иисус Христос дал мне силы сделать это». Ни один человек сам по себе ни достаточно хорош, ни достаточно силен, ни достаточно непорочен, ни достаточно мудр, чтобы быть слугой Христа. Но, если человек отдаст себя на служение Христу, он будет действовать не только в своей силе, но и в силе Господа.

СРЕДСТВА ОБРАЩЕНИЯ (1Тим 1:12−17 (продолжение))

В этом отрывке есть еще два интересных момента:

Во-первых, здесь отражено иудейское прошлое Павла. Он говорит, что Иисус Христос помиловал его потому, что он грешил против Христа и против Церкви по неведению. Мы часто думаем, будто по мнению иудеев жертвоприношения очищают от грехов; человек грешил, его грехи нарушали его отношения с Богом, после этого приносили жертву, гнев Божий утоляли и добрые отношения с Богом восстанавливались.

Однако, может статься, что такой была лишь простонародная, широко распространенная точка зрения на жертвоприношение. Представители же философской мысли иудеев, подчеркивали два момента. Во-первых, утверждали они, что жертвоприношение не может очистить от греха, совершенного умышленно, а лишь от грехов, совершенных человеком по неведению или в приступе страсти либо ярости. Во-вторых, утверждали они, жертвоприношение может лишь в том случае очистить от греха, если человек, приносящий эту жертву, раскаялся. И здесь выступает иудейское прошлое Павла. Его сердце было покорено милосердием Христовым; грехи он совершал в дни, когда он не знал ни Христа, ни Его любви. И посему, полагал он, он и был помилован.

Е. Ф. Браун указал еще на один, еще более интересный факт. Стих 14 представляет для нас большие трудности. В каноническом переводе читаем: «Благодать же Господа нашего Иисуса Христа открылась во мне обильно с верою и любовию во Христе Иисусе». Первая часть не представляет особых трудностей. Она просто значит, что благодать Божия превысила грехи Павловы. Но что, собственно, значат слова «с верою и любовию во Христе Иисусе»? Е. Ф. Браун предложил толковать это так, что действию благодати Христовой в сердце Павловом содействовали вера и любовь, обретенные им в членах христианской Церкви, сочувствие, понимание и доброта, которые проявили по отношению к нему такие люди, как Анания, открывший ему глаза и назвавший его братом (Деян 9:10−19) и Варнава, поддерживавший его и тогда, когда все другие в Церкви смотрели на него открыто подозрительно (Деян 9:26−28). Это очень хорошая мысль, и, если она верна, мы можем выделить три фактора, содействующие обращению человека:

1) Во-первых, Бог. Иеремия молился: «Обрати нас к Тебе, Господи» (Плач 5:21). Как сказал Августин, мы бы даже и не подумали начать искать Бога, если бы Он уже не нашел нас. Первый шаг делает Бог; за первым стремлением человека к добродетели стоит ищущая любовь Божия.

2) Во-вторых, сам человек. В Мф 18:3 мы читаем: «Если не обратитесь и не будете как дети, не войдете в Царство Небесное». Человек должен ответить на призыв Божий. Бог дал человеку свободу воли и человек может воспользоваться ей, приняв, либо отклонив Его предложение.

3) И, наконец, посредничество христианина. Павел убежден в том, что он послан, чтобы «открыть глаза им (язычникам), чтобы они обратились от тьмы к свету и от власти сатаны к Богу и... получили прощение грехов» (Деян 26:18). Иаков также верит в то, что обративший грешника от ложного пути его спасет душу от смерти и покроет множество грехов» (Иак 5:19,20). Таким образом, на нас лежит двойная обязанность. Кто-то сказал, что святой — это тот, кто облегчает нам веру в Бога; и что святой — это тот, в ком Христос живет вновь...» Мы должны быть благодарны тем, которые показывают нам Христа, чьи слова и чей пример привели нас к Нему и мы должны стремиться к тому, чтобы под нашим влиянием другие тоже пришли к Нему.

В деле обращения человека взаимодействуют почин Божий, ответ человеческий и влияние собратьев-христиан.

НЕЗАБЫВАЕМЫЙ СТЫД И НЕУГАСИМОЕ ВДОХНОВЕНИЕ (1Тим 1:12−17 (продолжение))

В этом отрывке Павел ясно подчеркивает, что он помнит свой грех. И Павел не скупится на слова, чтобы показать вред, причиненный им Христу и Церкви. Он был хулителем Церкви, он бросал в адрес христиан раздраженные и злые слова, обвиняя их в преступлениях против Бога. Он был гонителем: он использовал все средства, которые давал ему иудейский закон, чтобы уничтожить христианскую Церковь. А потом Павел употребляет ужасное слово: он был обидчиком. В греческом оригинале это слово хубристес: оно означает своего рода высокомерный садизм, им обозначают человека, причиняющего боль и страдания из одного чувства удовольствия. Соответствующее абстрактное существительное хубрис Аристотель определил так: «Хубрис означает причинять боль и глубоко огорчать людей таким образом, чтобы обиженному и огорченному стало стыдно, причем причиняющий обиду или огорчение сам не получит ничего нового, он просто находит радость в своей собственной жестокости и в страданиях других».

Вот таким когда-то выступал Павел по отношению к христианской Церкви. Не довольствуясь одними оскорблениями, он прибегал к крайним средствам преследования по закону, не довольствуясь преследованиями по закону, он прибегал к крайним средствам садистской жестокости в попытках стереть с лица земли христианскую веру. Павел помнил обо всем этом и до конца дней своих считал себя первым из грешников. Он не говорит, что был первым из грешников, он говорит, что он еще является первым из грешников. Он, правда, никогда не забывал того, что он — прощенный грешник, но он также не мог забыть и того, что он был грешником. Почему он так ярко помнил этот свой грех?

1) Память о своей греховности надежно уберегала его от гордыни. У человека, совершившего такое, как он, не было места духовной гордыне. Джон Ньютон был одним из крупнейших проповедников и одним из величайших сочинителей церковных гимнов, но в дни, когда он плавал в морях на невольничьем судне, он опустился столь низко, как вообще может опуститься человек. А когда он обратился и стал проповедовать евангелие, он написал большими буквами такой текст: «Помни, что ты был рабом в земле египетской и Господь Бог твой освободил тебя» и повесил его над каминной решеткой в своем кабинете, чтобы он всегда видел его. Он составил также надгробную надпись себе: «Джон Ньютон, священник, бывший неверующий и распутник, пособник рабства в Африке, милосердием Господа нашего и Спасителя Иисуса Христа был избавлен, возвращен, прощен и определен проповедовать веру, которую он так долго старался уничтожить». Джон Ньютон никогда не забывал, что он — прощенный грешник. Не забывал об этом и Павел. И мы тоже не должны забывать этого. Хорошо, когда человек помнит свои грехи, это спасает его от духовной гордыни.

2) Память о своей греховности надежно помогала ему сохранять чувство благодарности. Память о том, что нам было прощено, надежно поддерживает в наших сердцах любовь к Иисусу Христу. Ф. У. Борэм рассказывает о письме, которое написал старый пуританин Томас Гудвин своему сыну: «Когда мне грозила опасность охладеть в моем проповедничестве, когда я чувствовал, что субботнее утро приближается, а сердце мое еще не наполнилось восхищением перед милосердием Божиим, или когда я готовился к раздаче причастия, знаешь, что я делал тогда? Тогда я перебирал все грехи моей прошлой жизни и приходил с разбитым и задумчивым сердцем, готовый проповедовать так, как проповедовал и в самом начале: за прощение грехов. Мне кажется, что всякий раз, когда я поднимался по ступеням кафедры, я останавливался у ее подножия, перебирая в памяти грехи моего прошлого. Мне кажется, что каждый раз, когда я подготавливал очередную проповедь, я обходил рабочий стол в моем кабинете, мысленно взирая на грехи моей юности и всей моей жизни до сегодняшнего дня; и очень часто в субботу утром, когда душа моя оставалась холодной и сухой, потому что я недостаточно много молился в течение недели, стоило мне пересмотреть мою прошлую жизнь, перед тем, как взойти на кафедру, мое жесткое сердце размягчалось и прежде чем я приступал к проповеди, сам я душой становился ближе к благовествованию». Когда мы вспоминаем о том, какую боль мы причинили и причиняем Богу и тем, кто любит нас и нашим собратьям, когда мы вспоминаем о том, что Бог и люди простили нас, память об этом должна воспламенить чувство благодарности в сердцах наших.

3) Память о своей греховности постоянно побуждала его к большим усилиям. Совершенно истинно, что человек никогда не может заслужить полного одобрения Божия, заслужить Его любовь, но также ясно, что человек не может прекратить свои попытки выразить свою признательность за любовь и милосердие, давшие ему возможность стать тем, чем он является. Когда мы любим кого-нибудь, мы не можем не стараться показать ему нашу любовь. Когда мы вспомним о том, сколь Бог любит нас и сколь мало мы заслуживаем это, когда мы вспомним, что за нас Иисус Христос был распят и принял муки на Голгофе, мы должны приложить все усилия, чтобы показать Богу, что мы понимаем все, что Он сделал для нас и чтобы показать Иисусу Христу, что Его жертва не была напрасной.

4) Память о его греховности должна была стать постоянным одобрением действий других. Павел рисует живописную картину. Он говорит, что произошедшее с ним — своего рода пример тем, кто обратится ко Христу в будущем. При этом Павел употребляет слово хупотупосис, которое значит набросок, эскизный план, первая экспериментальная модель, Павел как бы говорил: «Посмотрите, что Христос сделал для меня! Если может быть спасен такой человек, как я, надежда остается для каждого». Предположим, что человек очень болен и должен подвергнуться опасной операции; он был бы чрезвычайно ободрен, если бы встретил и поговорил с другим человеком, который подвергся такой операции и теперь совершенно здоров. Павел не стал уклончиво скрывать свое прошлое; он разгласил его, с тем чтобы другие обрели смелость и надежду на то, что милосердие, обратившее его, может обратить и их.

Забывчивость часто представляет огромную опасность для людей. Павел же отказывался забыть свои грехи, ибо каждый раз, когда он думал о своих великих грехах, он думал о еще большем величии Иисуса Христа. Нет, он не разжигал в себе нездоровые размышления о своей греховности; он помнил о ней, чтобы еще раз порадоваться чуду милосердия Иисуса Христа.

ПРИЗЫВЫ, КОТОРЫЕ НЕЛЬЗЯ НЕ УСЛЫШАТЬ (1Тим 1:18−20)

Первая часть этого отрывка изложена очень сжато. Означать же она может вот что. Должно быть, пророки Церкви собрались однажды вместе: все понимали, что пророки пользовались доверием Божиим и были посвящены в Его планы. «Ибо Господь Бог ничего не делает, не открыв Своей тайны рабам Своим, пророкам» (Ам 3:7). На этом собрании они осуждали угрожавшую Церкви ситуацию и пришли к заключению, что ею должен заняться Тимофей. В Деян 13:1−3 мы видим, что пророки выступали именно так в другой ситуации. Перед Церковью стоял чрезвычайной важности вопрос о том, нужно ли донести евангелие язычникам, или нет; и именно к пророкам обратился Дух Святой, со словами: «отделите мне Варнаву и Савла на дело, к которому Я призвал их» (Деян 13:2). А с Тимофеем произошло вот что: он был выделен пророками для урегулирования сложившейся в Церкви ситуации. Может быть даже, что он, было, заколебался перед величием и важностью поставленной перед ним задачи, и вот Павел ободряет его своими соображениями:

1) «Ты избран и ты не можешь отказаться от возложенного на тебя задания». Нечто подобное произошло с Джоном Ноксом, шотландским реформатором: он преподавал тогда в Сент-Эндрюс; он преподавал, собственно, определенной группе лиц, но приходили на лекции и многие посторонние, потому что всем было ясно, что ему есть что сказать. И люди стали уговаривать его, «чтобы он начал проповедовать где-нибудь. Но он наотрез отказался, заявив, что незачем бежать туда, куда Бог не призывал его...» В дальнейшем он все же по настоянию своих собратьев, согласился и осознал, что это Бог призвал его проповедовать евангелие людям.

Джон Кнокс был избран Богом; он не хотел услышать зов Божий, но был вынужден внять ему, потому что он исходил от Бога. Через много лет шотландский регент Мортон произнес над могилой Кнокса эту ставшую знаменитой эпитафию: «Перед лицом проповедуемого им благовествования Божия, Которому он должен дать за него отчет он (хотя и был слабым и недостойным созданием и пугающимся человеком) не боялся людей». Сознание того, что он избран Богом, придавало ему силы. Так и Павел говорит Тимофею: «Ты избран, ты не можешь разочаровать Бога и человека». К каждому из нас в должное время приходит избрание Божие; и, если мы призваны выполнить работу для Него, мы не смеем отказаться от нее.

2) Может быть, Павел говорил этим Тимофею: «Будь верен своему имени». Тимофей происходит от двух греческих слов, тиме, что значит честь, слава, и теос, что значит Бог; таким образом, Тимофей значит честь слава Богу. И если нас зовут христианами, из роду Христа, мы должны быть верны этому имени.

3) Наконец, Павел говорит Тимофею: «Преподаю тебе, сын мой, ... такое завещание». При этом Павел употребляет слово паратитесфай (переведенное в Библии как преподаю), которое обозначает (передачу) доверие чего-то дорогого кому-то для сохранения. Его употребляют, например, при совершении банковского вклада или при передаче человека на чье-то попечение. Оно всегда предполагает оказанное кому-нибудь доверие, за которое потом придется отвечать. Таким образом, Павел говорит: «Тимофей, в твои руки кладу я святыню. Смотри, не обмани мое доверие». Бог полагается на нас, Он вкладывает в наши руки честь Свою и Своей Церкви. И мы должны помнить, что не можем обмануть Его доверие.

СНАРЯЖЕНИЕ В ПОХОД БОЖИЙ (1Тим 1:18−20 (продолжение))

Ну, а какое завещание преподал Павел Тимофею? Он отправляет его, чтобы он воинствовал как добрый воин. Идея о жизни, как о военном походе, всегда занимала умы людей. Максим из Тира сказал: «Бог — полководец, жизнь — битва, человек — воин». И Сенека говорил: «Для меня, мой дорогой Луцилий, жить — значит быть воином». Когда человек становился последователем египетской богини Изиды и посвящался в связанные с ее именем мистерии, к нему обращались с призывом: «Занеси себя в списки священного воинства богини Изиды». Здесь следует отметить три пункта:

1) Мы призваны не просто к битве, а к военному походу. Жизнь — один долгий поход, служба, с которой нет увольнения; это не короткая жаркая битва, после которой человек может отложить свое оружие и отдохнуть в мире. Жизнь — не забег на стометровку, жизнь — это марафон. Именно здесь возникает опасность: нужно быть всегда настороже. «Постоянная бдительность — вот цена свободы». Жизненные соблазны всегда ищут трещину в доспехах христианина. Христианина всегда подстерегает опасное желание свести жизнь к нескольким порывам. Но мы должны помнить, что мы призваны в боевой поход, который длится столько же, сколько и жизнь.

2) Тимофей призван быть добрым воином. И здесь мы снова встречаем слово калос, которое так любит автор Пастырских посланий. Это слово значит не просто хороший и сильный, оно значит также обаятельный и привлекательный. Воин Христов — не недовольный и жестокий солдат, он — доброволец, рыцарски несущий свою службу. Воин Христов — не рабски исполняет свой долг, а служит с радостью.

3) Павел призывает Тимофея взять с собой два вида оружия, а) Он должен взять с собой веру. Даже в самые мрачные времена он должен верить в конечную правоту своего дела и в конечную победу Божию. Вера поддерживала Джона Нокса в минуты отчаяния. Однажды судно, на котором он был рабом-гребцом, проходило в видимости Сент Эндрюс. Нокс был настолько слаб, что его пришлось поднять на руках. Ему показали колокольню церкви и спросили, узнает ли он ее. «Да, — сказал он, — я хорошо знаю ее; и я совершенно убежден, что, каким бы слабым я ни был сейчас, не покину этот мир до тех пор, пока мой язык не вознесет Ему там славу». Он описывает свои чувства в 1554 году, когда ему пришлось бежать из страны от мести Марии Тюдор. «Не только неверующие, но даже мои верующие собратья да, даже я сам: то есть весь здравый смысл, говорил, что мое дело непоправимо. Хрупкая плоть, раздавленная страхом и болью, жаждет избавления, ненавидя, однако, послушание и отказывая в нем. О, братья-христиане, я пишу из собственного опыта... Я знаю жалобы и недовольство плоти, я знаю гнев и возмущение против Бога, который, они вызывают, подвергая сомнению все Его обещания, и готовые совершенно отпасть от Бога. И против всего этого у вас остается только вера». В самые мрачные моменты христианскому воину нужна неослабевающая вера, б) Он должен взять с собой добрую совесть. Другими словами, воин-христианин должен по крайней мере стараться жить в соответствии со своим вероучением. Добродетель уходит из благовествования человека, если его сознание осуждает его, когда он говорит.

СУРОВЫЙ УПРЕК (1Тим 1:18−20 (продолжение))

Отрывок заканчивается суровым осуждением двух членов Церкви, нанесших ей большой ущерб, причинивших страдания Павлу и погубивших свои жизни. Именей упоминается снова в 2Тим 2:17, а Александр, очевидно, упоминается также в 2Тим 4:14. Павел недоволен ими по трем причинам:

1) Они отказались следовать своему сознанию. Они позволили своим страстям говорить громче, чем глас Божий.

2) Они вернулись к своим порочным привычкам. Как только они отступили от Бога, жизнь их стала порочной и оскверненной. Как только Бог ушел из их жизни, вместе с Ним из нее ушла и красота.

3) Они обратились к ложному вероучению. И этот их шаг был, можно сказать, неизбежным. Как только человек сходит с пути истинного, он первым делом старается найти оправдание своему поступку. Он начинает извращать христианское вероучение, с тем, чтобы оно оправдывало его собственные действия. В поисках доводов, оправдывающих порок, извращает он истину. В словах Иисуса Христа находит он аргументы, оправдывающие зло. В момент, когда человек поступает вопреки голосу совести, поведение его становится порочным, а мысли извращенными.

И Павел говорит, что он «передал их сатане». Что значат эти ужасные слова? Есть три возможности:

1) Может быть, он думает об иудейской практике отлучения от церкви. В синагогах существовала практика, по которой преступника или грешника подвергали публичному осуждению. Если это не оказывало на него надлежащего действия, его изгоняли из синагоги на тридцать дней. Если же он и тогда упорно не раскаивался, его подвергали анафеме, что делало его проклятым, лишенным человеческого общества и дружбы с Богом. В таком случае вполне можно было сказать, что человек был предан дьяволу, сатане.

2) Павел, может быть, хотел сказать этим, что он предоставил их самим себе и язычникам. В языческом мире человек просто был вынужден проводить четкую грань между Церковью и миром. Церковь была Божьим миром, остальной мир принадлежал дьяволу, и быть исключенным из Церкви значило снова попасть в мир, в котором властвовал дьявол. Таким образом, эта фраза может означать, что Именей и Александр были возвращены в языческий мир.

3) Есть еще и третье объяснение, которое, может быть ближе всего к истине. Дьявол был повинен, по мнению древних, в страданиях и муках людей. Как известно, один из членов коринфской общины был повинен в ужасной кровосмесительной связи и Павел посоветовал коринфянам предать (его) сатане «во измождение плоти, чтобы дух был спасен в день Господа нашего Иисуса Христа» (1Кор 5:5). Мысль Павла заключается в том, чтобы Церковь, члены ее, молились о том, чтобы на этого человека напала какая-нибудь физическая болезнь с тем, чтобы через боль в теле он пришел в рассудок. Так, например, сатана навлек физические страдания на Иова (Иов 2:6−7). В Новом Завете мы тоже имеем такие примеры: ужасный конец Анании и Сапфиры (Деян 5:5) и слепота поразившая волхва Елиму за его отказ признать слово Божие (Деян 13:11). Может также быть, что Павел молился о том, чтобы Именей и Александр подверглись какой-нибудь физической каре, что послужило бы им предупреждением и наказанием Божиим.

Это более всего и похоже на истину, потому что Павел не хочет чтобы они были уничтожены, а он хочет, чтобы они научились не богохульствовать. Для него, (как это должно быть и для нас) наказание никогда не было местью и карой, а лишь воспитательным средством, которое должно не просто причинять боль, а излечивать.

комментарии Баркли на 1 послание Тимофею, 1 глава

ТВОЯ ЛЕПТА В СЛУЖЕНИИ

Получили пользу? Поделись ссылкой!


Напоминаем, что номер стиха — это ссылка на сравнение переводов!


© 2016−2024, сделано с любовью для любящих и ищущих Бога.