1 Тимофею | 2 глава

УНИВЕРСАЛЬНАЯ СЛАВА БОЖИЯ (1Тим 2:1−7)

Прежде чем приступить к разбору этого отрывка, отметим один факт, который так бросается в глаза, что вряд ли кто-нибудь не заметил его. Немного в Новом Завете отрывков, в которых бы так ясно подчеркивалась универсальность Евангелия. Молитвы следует совершать за всех людей; Бог — Спаситель, Который хочет, чтобы все люди спаслись; Иисус Христос предал Себя для искупления всех. Как пишет Уальтер Локк: «Желание Бога спасти людей так же необъятно, как Его желание творить».

И эта мысль снова и снова звучит в Новом Завете. Через Христа Бог примирил нас, мир с Собой (2Кор 5:18−19). Бог так возлюбил мир, что отдал Сына Своего (Ин 3:16). Иисус был уверен в том, что как только Он будет вознесен от земли при Распятии, рано или поздно Он всех привлечет к Себе (Ин 12:32).

Е. Ф. Браун назвал этот отрывок «уставом миссионерской работы». Этот отрывок, говорит он, является доказательством того, что все люди — капакс деи, способны принять Бога. Они могут потеряться, но они могут быть найдены; они могут быть невежественными, но они могут быть просвещены; они могут быть грешниками, но они могут быть спасены. Джордж Уисхарт, предшественник Джона Нокса, пишет в своем переводе Первого Швейцарского Вероисповедания: «Цель и замысел Священного Писания заключались в том, чтобы объяснить, что Бог настроен благожелательно и дружественно к человечеству, и что Он проявил Свою работу в Иисусе и через Иисуса, Сына Своего Единородного и эта доброта принята (людьми) на веру». Вот почему следует совершать молитвы за всех. Богу нужны все люди, следовательно и Его Церкви нужны все люди:

1) Евангелие относится и к власть имущим, и к людям низкого происхождения; Евангелие в равной степени распространяется и на императора — в его власти, и на раба — в его беспомощности. Благодать и истина, которые может дать Евангелие, нужны и философу в его мудрости, и простому человеку в его невежестве. Евангелие не знает классовых различий. Царь и человек из народа, богатый и бедный, аристократ и крестьянин, хозяин и слуга — всех включают Его безграничные объятия.

2) Евангелие объемлет и хороших, и плохих. Церковь в наши дни страдала иногда странной болезнью: она настаивала на том, что только почтенные люди могут быть приняты в Церковь и с подозрением смотрела на грешников, пытавшихся войти в нее. Но Новый Завет ясно показывает, что Церковь существует не только для того, чтобы наставлять добрых, но также и для того, чтобы принимать и спасать грешников. С. Т. Стидд любил повторять четыре строки:

Одни хотят жить в звоне
колокола церкви и часовни;
Я же хочу организовать спасательный пункт
Во дворе ада.

Одним из величайших святых современности, и пожалуй всех времен, можно считать Тойохико Кагава. Кагава направился в Шинкава в поисках людей для Христа и жил там в отвратительнейших и крайне развращенных трущобах. У. Дж. Смарт так описывает положение: «Его соседями были незарегистрированные проститутки, воры, хваставшие своей способностью обмануть всю городскую полицию, убийцы, не только гордящиеся совершенными ими убийствами, но всегда готовые совершить новые для повышения своего престижа в округе. Все эти люди — больные, психически неполноценные и преступники, жили в ужасной нищете; улицы были покрыты отбросами и скользки; из канализационных труб выползали умирающие крысы, воздух был пропитан зловонием. Рядом с Кагавой жила слабоумная девушка, на спине ее были нарисованы крайне неприличные картинки, которыми она завлекала в свою конуру похотливых мужчин. Всюду человеческие тела, пораженные сифилисом». Кагава обращался к таким людям — ведь к таким людям обращается Иисус Христос, потому что Ему нужны все люди, как хорошие, так и плохие.

3) Евангелие охватывает как христиан, так и нехристиан. Молитвы следует совершать за всех людей. Цари и начальники, за которых призывает молиться настоящее послание, не были христианами — они были даже враждебно настроены к Церкви; и все же молитвами Церковь должна была привести их к престолу благодати. Для истинного христианина нет такого понятия, как враг, во всем этом мире. Никто не исключен из его молитвы, никого не обходит любовь Христова и никто не исключен из предначертаний Божиих, Который хочет, чтобы спасены были все люди.

ХАРАКТЕР МОЛИТВЫ (1Тим 2:1−7 (продолжение))

Четыре слова приводит Павел для расширения понятия молитвы. Правда, не все их можно четко отделить друг от друга, но, тем не менее, каждое из них может сказать нам нечто о характере молитвы:

1) Во-первых, это деесис, переведенное в Библии как прошение. Это слово не относится исключительно к религиозному словарю; прошение может быть обращено как к человеку-собрату, так и к Богу. Но в основе его лежит идея — чувство нужды. Никто не обратится с прошением, если чувство нужды не вызовет какого-нибудь желания. Молитву предваряет чувство нужды. Она начинается с убеждения, что мы не можем сами сладить с жизнью. Обращение к Богу основано на чувстве человеческой слабости.

«Не позволяй своей совести задерживать себя, И не мечтай нежно о готовности; Он требует от тебя только одной готовности — чувства потребности в Нем».

2) Во-вторых, просеухе, переведенное как молитва. Принципиальное различие между деесис и просеухе заключается в том, что деесис может быть обращено как к человеку, так и к Богу, в то время как просеухе может быть обращена лишь к Богу. Некоторые потребности наши может удовлетворить только Бог. Силу может придать нам только Он; только Он может дать нам прощение; уверенность в себе лишь Он может нам придать. Может быть, слабость наша именно потому и не утешает нас, что мы слишком часто обращаемся со своими просьбами не по нужному адресу.

3) Третье слово — энтоуксис, переведенное в Библии как моление. Из трех слов это самое интересное. Интересна и его история. Это существительное, образованное от глагола энтугханеин. Глагол же этот сперва означал попросту «встретить, случайно столкнуться с человеком», потом он приобрел значение «вести с человеком задушевный разговор», а потом он получил особое значение и стал означать «входить в присутствие царя», чтобы подать ему прошение. А это уже многое говорит о молитве. Это говорит нам о том, что путь к Богу открыт и что у нас есть право приходить с нашими прошениями к Царю.

Ты входишь к Царю;
Великие просьбы неси Ему,
Ибо милость и сила Его такова,
что каждому Он дает сполна.

Любое благодеяние, о котором вы попросите Царя, не будет для Него чрезмерно большим.

4) И четвертое слово евхаристия, переведенное как благодарения. Молитва — не только прошение у Бога чего-либо. Слишком многие обращают свою молитву в сплошную жалобу, тогда как они должны лишь благодарить.

Эпиктет, не христианин, а философ-стоик, поговаривал: «Разве могу я, маленький старый увечный человек, делать что-нибудь еще, кроме как возносить хвалы Богу?» Мы можем приходить к Богу с нашими нуждами и заботами; но мы должны также приносить Ему наши благодарения.

МОЛИТВА ЗА ВСЕХ НАЧАЛЬСТВУЮЩИХ (1Тим 2:1−7 (продолжение))

Здесь Павел ясно повелевает возносить молитвы за царей и всех начальствующих. И это было главным правилом коллективной христианской молитвы. Императоры могли быть гонителями христиан, и начальствующие могли делать все, чтобы начисто уничтожить христианство, а Церковь никогда, даже во времена жесточайших гонений, не прекращала молиться за них.

Чрезвычайно интересно проследить, что на протяжении всех своих первых дней — тех жестоких гонений — Церковь считала своим долгом возносить молитвы за императора и подвластных ему царей и правителей. «Бога бойтесь, — говорит Петр, — царя чтите», и мы должны помнить, что этот император был никто иной как Нерон, жестокий изверг. Тертуллиан настаивал, чтобы христиане возносили молитву за императора, за «его долгую жизнь, спокойное царствование, надежный дом, верный сенат, праведный народ и мир на земле» (Апология 30). «Мы молимся за наших правителей», — писал он, — «за мировой порядок, за мир всем и всему, за продление века» (Апология 39). В другом месте он же пишет: «Христианин — никому не враг, и меньше всего — императору, ибо мы знаем, что, коль скоро он определен Богом, мы должны любить его, уважать его, чтить его, желать его безопасности, а также всей Римской империи. И посему мы приносим жертвы за императора» (К Скапуле 2). Киприан, в письме к Деметриану говорит о христианской Церкви как о «жертвующей и умиротворяющей Бога день и ночь за твое спокойствие и безопасность» (К Деметриану 20). В 311 г. император Галерий действительно просил христиан молиться и обещал им милость и прощение, если они будут молиться за государство. Тициан пишет: «Император приказывает нам платить дань? Мы с готовностью предлагаем ее. Приказывает нам владыка нести службу или быть рабами? Мы признаем себя его рабами. Но человека нужно чтить, как подобает человеку, почитать же нужно только Бога» (Апология 4). Феофил Антиохийский писал: «Императору я буду отдавать тем большие почести, потому что я не буду поклоняться ему, но я буду молиться за него. Поклоняться же я буду исключительно истинному и единственному Богу, потому что я знаю, что император поставлен Им... Те хорошо относятся к императору, которые повинуются ему и молятся за него, именно они оказывают ему настоящие почести» (Апология 1:11). Иустин Мученик писал так: «Мы поклоняемся лишь Богу, во всем же другом мы с готовностью служим тебе, признавая царей и правителей народов и возносим молитвы, чтобы они сочетали справедливые цели с царской властью» (Апология 1:14:17).

Величайшую из всех молитв за императора находили в Первом послании Климента Римского церкви в Коринфе, которое было написано около 90 г., когда в памяти людей были еще свежи жестокости Домициана. Климент пишет следующее: «Ты, Господь и Господин, Своею превосходною и невыразимою силою дал нашим начальникам верховную власть, и мы, зная славу и честь, которую Ты дал им, подчиняемся им, ничем не противясь Твоей воле. Дай им, поэтому, Господи, здоровья, мира, согласия, крепости, дабы они могли безукоризненно отправлять власть, которую Ты дал им. Ибо Ты, небесный Господин, Царь веков, даешь сынам человеческим славу и почести и власть над всем, что есть на земле. Направляй, Господи, их планы согласно тому, что хорошо и приятно в глазах Твоих, с тем, чтобы они отправляли власть, данную им Тобой, в мире, мягкости и в благочестии, могли обрести Твое расположение. О Ты, Один способный делать это, и еще неизмеримо больше добра для нас. Тебе возносим мы хвалу через Первосвященника и посредника наших душ, Иисуса Христа, через Которого да будет Тебе слава и величие и ныне и во все поколения и во веки веков. Аминь».

Церковь всегда считала своим непременным долгом возносить молитвы за тех, кто поставлен над царствами земными и приводить даже гонителей своих к престолу милосердия.

ДАРЫ БОЖИИ (1Тим 2:1−7 (продолжение))

Церковь молит для начальствующих вот о чем:

1) Она молит «о жизни тихой и безмятежной». Это молитва за свободу от войны, от мятежей и против всего, что может нарушить мир государства. Это молитва каждого доброго гражданина за свою страну.

2) Но Церковь возносила молитвы не только об этом. Она возносила молитвы за «жизнь во всяком благочестии и чистоте». И здесь мы сталкиваемся с двумя великими ключевыми для понимания Пастырских посланий словами, характеризующих качества», к которым должны стремиться не только правители и начальники, но и каждый христианин:

Во-первых, это благочестие, эусебейа. Это одно из величайших и почти непереводимых греческих слов. Оно обозначает почтение, благоговение как по отношению к Богу, так и к человеку. Оно характеризует склад ума человека, который уважает своих собратьев и чтит Бога. Евсевий определил это слово как «почтение по отношению к единому и единственному Богу, и образ жизни, который Он от нас ожидает». Греки видели великий пример эусебейи в Сократе, которого Ксенафонт описывает такими словами: «Такой набожный и благочестиво религиозный, что он не сделал бы ни шага в нарушение воли небесной; такой справедливый и честный, что он никогда не причинил никакой боли ни единой живой душе; такой воздержанный и с таким чувством самообладания, что он никогда не предпочитал радости жизни ее горестям; такой чувствительный, мудрый и предусмотрительный, что он никогда не ошибался в различении добра и зла (Ксенофонт, Меморабилия 4, 8). Эусебейа очень близко соответствует великому латинскому слову пиета, которое Уорд Фоулер описывает так: «Качество, которое римляне называют пиета стоит, несмотря на испытания и опасность, выше соблазнов человеческой страсти и эгоистического покоя. Пиета Энея обратилась в чувство долга по отношению к воле богов, а также по отношению к отцу сыну и к его народу; и он никогда не потерял это чувство долга». Эусебейа — несомненно, великая вещь. Она всегда помнит отдать должное почтение Богу, она всегда помнит принадлежащие людям права; она никогда не забывает также уважение, которое следует индивиду, себе самому. Им характеризуется человек, который никогда не изменит Богу, человеку или себе.

Во-вторых, это почтение, семнотес. И здесь мы снова входим в область непереводимого. Соответствующее прилагательное семнос всегда употреблялось по отношению к богам. Р. С. Тренч говорит, что на человеке, характеризуемом как семнос «благодать и достоинство, которые не земля им дала». «Это, — продолжает Тренч, — человек, который, не требуя этого, вызывает и внушает почтение». Аристотель охарактеризовал добродетель как среднее между двумя крайностями, между крайним избытком и крайним недостатком, между которыми лежит середина, золотая середина, где и находится добродетель. И Аристотель говорит, что семнотес есть среднее между арескейа, раболепством, и аутадейа, высокомерием. Можно сказать так, что для человека, который характеризуется как семнос, жизнь является одним актом почитания; он всю свою жизнь живет в присутствии Бога, он ходит в мире, как сказал кто-то, как будто это храм Бога живого. Она никогда не забывает святости Бога и достоинства человека. К этим двум великим поистине королевским качествам должен стремиться каждый человек и о них он должен молиться.

ЕДИНЫЙ БОГ И ЕДИНЫЙ СПАСИТЕЛЬ (1Тим 2:1−7 (продолжение))

Павел заканчивает отрывок изложением фундаментального кредо христианской веры:

1) Бог един. В мире нет ничего подобного рассуждениям гностиков о существовании в мире двух богов, враждебных друг другу. Мы также не живем в мире, каким представляли его себе язычники, с целым сонмом богов, часто соперничающих друг с другом. Миссионеры поведали нам о том, что христианство приносит язычникам огромное облегчение — веру в то, что существует только один Бог. Ведь они живут в вечном страхе перед богами, и осознание того, что существует только один Бог, имя Которого — Отец, а сущность — Любовь, дает им истинное освобождение.

2) Существует лишь один посредник. Ведь даже иудеи стали бы утверждать, что есть много посредников между Богом и человеком. Посредник — это тот, который стоит между сторонами и выступает в качестве третейского судьи. В Завете Дана (6:2) написано так: «Приблизься к Богу и к ангелам, который ходатайствует за тебя, потому что он есть посредник между Богом и человеком». Греки тоже представляли себе разного рода посредников. Плутарх говорил, что было бы оскорблением Бога считать Его принимающим непосредственное участие в земных делах: он принимает участие в земных делах лишь через ангелов, демонов и полубогов, выступающих, по его словам, в роли кого-то вроде Его офицеров-связных.

Ни греческое, ни иудейское мировоззрение не допускали возможности для человека непосредственного доступа к Богу. Но в Иисусе Христе христиане имеют этот непосредственный доступ, причем между Ним и христианами не существует никаких преград. И далее, говорит Павел, есть только один посредник. Е. Ф. Браун говорит, что именно в это труднее всего поверить индусам. Они говорят: «Ваша религия хороша для вас, а наша — для нас». Но если бы Бог не был един и посредник не был един, не могло бы существовать ничего, подобного братству людей. Если бы их было много, богов и посредников, состязающихся в верности и любви, то религия была бы чем-то разделяющим людей, а не объединяющим их. Именно потому, что Бог один и посредник один, люди стали братьями друг другу.

И далее Павел называет Иисуса Предавшим Себя для искупления всех. Это, однако, означает, что Бог пожертвовал жизнью Своего Единородного Сына, чтобы обратить людей снова к Себе.

Один человек потерял на войне сына. Человек этот вел беспечный и прямо-таки безбожный образ жизни, но смерть сына, как ничто другое, обратила его лицом к Богу. Он совершенно изменился. Однажды он стоял перед памятником погибшим, смотрел на высеченное на нем имя своего сына и сказал нежно: «Мне кажется, что ему пришлось оставить этот мир, чтобы вернуть меня Ему». Именно так поступил Иисус: это стоило Ему жизни и смерти, чтобы рассказать людям о любви Бога и привести людей к Нему.

И теперь Павел утверждает нечто о себе:

1) Он поставлен проповедником [у Баркли: вестником] свидетельства Иисуса Христа. Вестник — это человек, который сообщает что-то и добавляет: «Это правда». Он приносит не свое сообщение, а сообщение царя.

2) Он — очевидец свидетельства Иисуса Христа. Очевидец — это человек, который говорит: «Это правда, я знаю это», и добавляет: «Это действительно оказывает действие». Он — человек, рассказывающий не только о свидетельстве Иисуса Христа, но и о том, что сделал Христос для него.

3) Он — апостол [у Баркли: посланник]. Посланник — это человек, на которого возложена обязанность представлять свою страну, рассказывать о ней в чужой стране. Посланник — апостол, в христианском смысле, — это человек, пересказывающий свидетельство Христово людям. Он хочет сообщить об этом свидетельстве другим так, чтобы оно стало для них столь же важным, как и для него.

4) Он — учитель язычников в вере и истине. Вестник сообщает факты; очевидец свидетельствует о важности и силе этих фактов, посланник (апостол) разъясняет эти факты, а учитель доводит до понимания людей значение этих фактов. Недостаточно просто знать, что Христос жил и умер; мы должны продумать значение имевшего место факта. Человек не просто должен почувствовать чудо свидетельства Иисуса Христа, он должен продумать, какое значение оно имело для него и для мира.

ПРЕГРАДЫ МОЛИТВАМ (1Тим 2:8−15)

Раннехристианская Церковь переняла иудейскую манеру молиться стоя с вытянутыми вперед ладонями вверх руками. Позже Тертуллиан скажет, что это отражало позу Христа на Распятии.

Иудеи всегда осознавали наличие преград, мешающих молитве человека достичь Бога. Исаия слышал, как Бог говорил людям: «И когда вы простираете руки ваши, Я закрываю от вас очи Мои; и когда вы умножаете моления ваши, Я не слышу: ваши руки полны крови» (Ис 1:15). И здесь тоже должен соблюдаться определенный ритуал:

1) Молящийся должен постирать вперед чистые, у Баркли — священные руки. Он должен поднимать к Богу руки, которые не касаются запретного. Это вовсе не означает вдруг, что грешнику закрыт доступ к Богу, а это значит, что нет вескости молитвы человека, который потом выходит, и, как будто никогда не молился, прикасается к запретному. Причем это вовсе не распространяется на человека, охваченного страстями, борющегося с ними и остро сознающего свою несостоятельность. Это относится исключительно к человеку, молитвы которого являются пустой формальностью.

2) В сердце молящегося не должно быть места гневу. Кто-то сказал, что «прощение — нечто неделимое». Прощение человеческое и прощение небесное идут рука об руку. Иисус неоднократно подчеркивал, что человек не может надеяться получить прощение Божие, если он сам враждебен к своему собрату. «Итак, если ты принесешь дар твой к жертвеннику, и там вспомнишь, что брат твой имеет что-нибудь против тебя, оставь там дар твой перед жертвенником, и пойди, прежде примирись с братом твоим, и тогда приди и принеси дар твой» (Мф 5:23−24). «А если не будете прощать другим согрешения их, то и Отец Ваш не простит вам согрешений ваших» (Мф 6:15). Иисус рассказал притчу о не простившем рабе, который тоже не получил прощения и добавил: «Так и Отец Мой Небесный поступит с вами, если не простит каждый из вас от сердца своего брату своему согрешений его» (Мф 18:35). Чтобы самим получить прощение, мы должны прощать другим. В письменном труде ранних христиан Дидахе, написанном около 100 г., сказано: «Не пускайте к вам никого, кто находится в ссоре с соседями своими, до тех пор, пока не помирятся между собой». Ожесточенность в сердце человеческом — это преграда, не позволяющая молитвам нашим достичь Бога.

3) Молящийся должен быть свободен от сомнений. Эта фраза может иметь два значения. Павел употребил греческое слово диалогизмос, которое может означать как довод, спор, так и сомнение. Если принять значение довод, спор, то значение фразы сводится к значению только что разобранной фразы и подтверждает факт, что ожесточение, ссоры и злобные споры представляют серьезные препятствия для молитвы. Так что лучше взять второе значение этого греческого слова — сомнение. Чтобы Бог мог ответить на молитву, человек должен быть уверен в том, что Бог ответит на нее. Молитва человека, молящегося в состоянии пессимизма и не верящего в смысл этой молитвы, бескрыла и падает на землю. Чтобы человек мог быть излечен, он должен сперва поверить в это; человек, который хочет положиться на благодать Божию, должен верить в нее. Мы должны обращать наши молитвы к Богу в полной уверенности, что Он слышит наши молитвы и отвечает на них.

ЖЕНЩИНЫ В ЦЕРКВИ (1Тим 2:8−15 (продолжение))

Вторая часть отрывка посвящена положению женщины в Церкви. Ее нужно читать в историческом контексте, потому что изложенная в отрывке точка зрения тесно связана со своей эпохой и обстоятельствами:

1) В нем получило отражение иудейское мировоззрение. Ни один народ никогда не отводил женщине большего места в домашних и семейных вопросах, чем иудеи, но официально женщина занимала очень низкое положение. По иудейскому закону женщина была не человеком, а вещью, она находилась в полном распоряжении отца или мужа. Женщине было запрещено изучать закон; считалось, что учить женщину закону равносильно метанию бисера перед свиньями. Женщины не могли принимать участия в службе в синагоге, или в галерее, где они не были видны. Мужчина приходил в синагогу познавать, учиться, женщина, в большинстве случаев, — чтобы послушать. В синагоге уроки из Писания читали члены церковной общины, но не женщины, ибо это значило бы «умалить честь общины». Женщинам было строго-настрого запрещено преподавать в школе, даже самым маленьким детям. На женщину не распространялись положения закона, она не была обязана посещать священные пиры и праздники. Женщин, детей и рабов сводили в одну группу. В своей утренней молитве иудей благодарил Бога за то, что Он не создал его язычником, рабом или женщиной. В книге Изречения наших отцов раввину Хозе бен Йоханану приписывается высказывание: «Пусть двери дома твоего будут широко открыты, пусть бедные чувствуют себя у тебя как дома, и не говори много с женщиной». Мудрый сказал однажды: «Всякий, кто много говорит с женщиной, причиняет себе вред, отказывается от свершений закона и он закончит в аду». Ортодоксальный раввин никогда не стал бы приветствовать на улице женщину, даже свою жену, дочь, мать или сестру. О женщине говорили: «Ее дело посылать детей в синагогу, заниматься домашними делами, не мешать своему мужу ездить учиться в школу и вести дом до его возвращения».

2) На содержание этого отрывка оказало влияние греческое мировоззрение. Греческое мировоззрение особенно усложняет дело. В греческой религии женщина занимала низкое место. При храме Афродиты в Коринфе состояла тысяча жриц — священных проституток, каждый вечер занимавшиеся своим ремеслом на улицах города. В храме Дианы в Ефесе тоже были сотни жриц, называвшихся мелиссы, что значит пчелы, которые выполняли такую же функцию. Почтенная греческая женщина вела очень уединенный образ жизни. У нее были свои комнаты, в которые мог входить только ее муж. Она даже не приходила к столу к трапезам. Она никогда не выходила на улицу одна, она никогда не посещала общественные собрания. Поэтому, если бы в греческом городе христианские женщины принимали активное участие в работе Церкви и имели в ней право голоса, то Церковь неизбежно обрела бы дурную славу прибежища распущенных женщин.

Кроме того, в греческом обществе были женщины, вся жизнь которых проходила в изготовлении изысканной одежды и заплетании волос. Римский писатель Плиний рассказывает об одной римской невесте, свадебное платье которой стоило около ста тысяч золотых. Даже самих римлян и греков поражала любовь их женщин к платьям и украшениям. Важнейшие греческие религии получили название мистерий, и в них были приняты именно те формы и нормы одежды, которые приводит здесь Павел. Сохранилась такая надпись: «у посвященной женщины не должно быть ни золотых украшений, ни румян, ни белил для лица, ни ленты в волосах, ни заплетенных кос, ни туфель, разве что изготовленные из шкуры или кожи жертвенного животного». Нет, раннехристианская Церковь устанавливала эти нормы не как непреходящие, а лишь как необходимые в условиях и обстоятельствах, в которых она находилась.

Но с другой стороны следует подчеркнуть вот что: по одной версии истории о сотворении мира женщина была сотворена после мужчины и она же пала жертвой соблазна змия. Но ведь Мария из Назарета родила и воспитала дитя Иисуса, Мария Магдалина первой увидела воскресшего Господа и именно четыре женщины из всех Его учеников стояли у Распятия. Прискилла и ее муж Акила были ценными учителями раннехристианской Церкви, наставившие Аполлоса в вопросах веры (Деян 18:26). Еводия и Синтихия, тоже женщины — несмотря на свою ссору, подвизались в благовествовании. Четыре дочери евангелиста Филиппа были пророчицами (Деян 21:9). Старые женщины обучали добру (Тит 2:3). Ап. Павел глубоко почитал Лоиду и Евнику (2Тим 1:5), а в Рим 16 много имен женщин, пользующихся почтением.

Многие проблемы, затронутые в этой главе, носят исключительно преходящий характер, потому что они имели отношение к конкретной сложившейся ситуации. Свое глобальное отношение к этой проблеме апостол Павел высказал в Гал 3:28: «Нет уже Иудея, ни язычника; нет раба, ни свободного; нет мужского пола, ни женского; ибо все вы одно во Христе Иисусе». Во Христе стерлись все различия в месте, в почестях и в функциях, выполняемых в Церкви.

И, тем не менее, заканчивается этот отрывок важной истиной. Женщины, говорит Павел, спасутся через деторождение. Очень может быть, что Павел имеет при этом в виду деву Марию, женщину, мать Иисуса, и что это значит, что женщины будут спасены (как и все другие люди) через этот непревзойденный акт деторождения. Но вполне также может быть, что значение этой фразы много проще, а именно, что женщины обретут спасение не через свои речи к собраниям, а через материнство, которое и является их венцом. Как бы там ни было, женщина властвует в своем доме.

Не следует вычитывать из этого отрывка запрет всем женщинам участвовать в работе и в служении в Церкви, его просто следует читать с учетом и в контексте иудейского и греческого мировоззрения. И надо читать те места в посланиях Павла, где он высказывает непреходящие мысли о том, что стерлись все различия, что мужчины и женщины, рабы и свободные, иудеи и язычники могут служить Христу.