Деяния | 16 глава

Глава 16

1. Дошел он до Дервии и Листры. И вот, там был некоторый ученик, именем Тимофей, которого мать была Иудеянка, уверовавшая, а отец Еллин, 2. и о котором свидетельствовали братия, находившиеся в Листре и Иконии. 3. Его пожелал Павел взять с собою; и, взяв, обрезал его ради Иудеев, находившихся в тех местах; ибо все знали об отце его, что он был Еллин. 4. Проходя же по городам, они передавали [верным] соблюдать определения, постановленные Апостолами и пресвитерами в Иерусалиме. 5. И церкви утверждались верою и ежедневно увеличивались числом.

(1. Дошел же он до Дервии и Листры. И вот, там был некоторый ученик, именем Тимофей, которого мать была Иудеянка, уверовавшая, а отец Еллин, 2. он имел доброе свидетельство от братьев, находившихся в Листре и Иконии. 3. Его пожелал Павел взять с собою; и, взяв, обрезал его ради Иудеев, находившихся в тех местах; ибо все знали об отце его, что он был Еллин. 4. Проходя же по городам, они передавали соблюдать определения, постановленные Апостолами и пресвитерами в Иерусалиме. 5. Итак, церкви утверждались верою и ежедневно увеличивались числом.)

1) Лука начинает рассказывать о странствиях Павла после его разрыва с Варнавой. Во-первых, он сообщает, что в Листре Павел взял в спутники Тимофея. Однако, чтобы мы знали, что Павел делал все обдуманно и по рассуждению, Лука ясно указывает на то, что братья одобряли Тимофея и свидетельствовали о его благочестии. Ибо так буквально и звучат его слова. Таким образом, то, что Павел в другом месте велит соблюдать при избрании служителей, здесь он показывает сам на личном примере. Ведь невероятно, что уже тогда имелись пророчества, согласно которым, по другому свидетельству Павла, Тимофея запечатлел святой Дух. Но кажется, что здесь имеется нестыковка. Лука говорит, что Тимофей пользовался у братьев доброй славой, Павел же хочет, чтобы избираемый в епископы получил признание также и чужих. Отвечаю: прежде всего, следует рассматривать мнение благочестивых. Только они — подходящие свидетели, только они разумно и правильно судят, руководствуясь божественным Духом. Нечестивым же можно приписывать одну лишь слепоту. Отсюда ясно: благочестие и святость жизни надо оценивать свидетельством и голосованием святых, и считать достойным епископства того, кого они хвалят и рекомендуют. Однако признаю: требуется также, чтобы кандидата были вынуждены хвалить даже неверующие. Чтобы Церковь Божия не подвергалась поношениям и проклятиям, позволяя людям недоброй славы собою править.

3) Обрезал ради Иудеев. Лука ясно указывает: Тимофей был обрезан не в силу необходимости, не потому, что этот символ еще оставался священным, но для того, чтобы Павел, таким образом, устранил всякий соблазн. Итак, хотя в глазах Бога дело было совершенно необязательным, здесь учитывалось, прежде всего, мнение людей. Поэтому обрезание Тимофея представляло собой не таинство, данное Аврааму и его потомству, но безразличный обряд, предназначенный не упражнять благочестие, а сохранять взаимную любовь. Теперь спрашивается: разве Павлу было позволено использовать пустой символ, значение которого уже упразднилось? Ведь кажется, что над Богом смеются там, где отходят от Его установлений. Во всяком случае, обрезание Бог заповедал только до пришествия Христова. На этот вопрос я отвечаю так: обрезание прекратилось с приходом Христа, но его употребление не было отменено сразу же. Оно оставалось дозволительным, покуда, после более ясного евангельского просвещения, все не признали, что Христос — конец закона. Здесь надо отметить три момента. Первый: обряды закона так упразднились с приходом Христа, что больше не относились к божественному культу, не были символами духовных вещей, не имели никакого обязательного употребления. Второй: их использование оставалось свободным, доколе яснее не воссияла евангельская истина. Третий: верным позволялось удерживать их постольку, поскольку их употребление способствовало назиданию, а не взращиванию суеверий. Хотя это свободное упомянутое мной использование имело и некоторые исключения. Ведь у разных обрядов было разное значение. Обрезание занимало не то же место, какое имели жертвоприношения, предназначенные для умилостивления за грехи. Поэтому Павлу было позволено обрезать Тимофея, но не подобало приносить жертву за грехи. Общее правило таково: весь законнический культ (будучи временным) упразднился с пришествием Христа в отношении веры и совести. Что же касается его употребления, то оно на короткое время было безразличным, оставленным на усмотрение верующих постольку, поскольку не противоречило их исповеданию веры.

Следует отметить указанную мною краткость времени. А именно: все это продолжалось до ясного провозглашения Евангелия. Ибо здесь грубо заблуждаются некоторые ученые люди, которым кажется, будто обрезание еще значимо для иудеев, в то время как Павел учит, что оно излишне, если через крещение мы спогреблись Иисусу Христу (Кол 2:11; Гал 2:3). Более правильно звучит в этом случае древняя поговорка: синагогу следовало похоронить с почестями.

А теперь остается сказать о том, насколько безразличным было употребление обрезания. Это легко выяснить из самого понятия евангельской свободы. Поскольку призвание язычников еще не проявилось повсеместно, иудеям надо было дать какие-то прерогативы. Итак, доколе не окрепло знание о том, что усыновление перешло от рода Авраама на все народы, иудеям было позволительно, насколько требовало назидание, сохранять свой отличительный знак. Из того же, что Павел не захотел обрезать Тита и говорит, что поступил правильно, следует вывод: нельзя было использовать данный обряд повсеместно и без разбора. Значит, здесь надо иметь в виду назидание и общественную пользу Церкви. Поскольку Павлу нельзя было обрезать Тита так, чтобы не предать чистое евангельское учение и не подставить самого себя клевете врагов, он воздержался от использования обряда, который ранее применил к Тимофею, видя, что того требует польза Церкви.

Отсюда легко видеть, сколь ужасная сумятица царит в папстве. Там соблюдается безмерная куча разнообразных церемоний. На что же она направлена, если не на то, чтобы вместо одной храмовой завесы повесить сто других? Бог упразднил ранее заповеданные обряды, чтобы истина Евангелия воссияла еще ярче. Люди же посмели ввести новые церемонии, причем, не соблюдая в этом никакой меры. Затем появилось ложное измышление, что все эти обряды относятся к божественному культу. И, наконец, последовало дьявольское упование на заслуги. Теперь же, когда стало очевидным, что такие обряды — не столько покрывала или могильные плиты, закрывающие Христа, сколько зловонный навоз, оскверняющий истинную веру и религию, те, кто выступает за их свободное употребление, больше приписывают папе, чем Бог приписал Своему закону. О мессе же и ей подобных мерзостях, содержащих очевидное идолопоклонство, не стоит и говорить.

Все знали. Лука утверждает: намерение Павла заключалось в том, чтобы Тимофей имел доступ к иудеям, и они не шарахались от него как от оскверненного человека. Все знали, что отец его был эллином. Значит, поскольку матери не имели тогда власти над детьми, представлялось очевидным, что Тимофей — необрезанный. Пусть читатели попутно отметят, сколь несчастным было тогда рабство народа Божия. Евника, мать Тимофея, принадлежала к малочисленному остатку, который сами иудеи почитали за чудо. Однако же, отданная замуж за неверующего, она не смела посвятить своих детей Богу. По крайней мере, дать им внешний символ благодати. Но из-за этого она не переставала с младенчества воспитывать сына в страхе Божием и истинном богопочитании. Пример, достойный подражания для всех женщин, которым мужья тиранической властью не позволяют наставлять детей и семью в истинном благочестии. Эллин же здесь по обычаю Писания означает любого язычника.

4) Передавали верным соблюдать определения. Этими словами Лука хочет сказать, сколь усердно заботился Павел о церковном мире. Тогда лучшим средством для согласия между церквами было соблюдать постановленное апостолами. И Павел, будучи в этом весьма прилежен, благоразумно остерегается возбудить по своей вине какую-нибудь смуту. Мы помним, что постановления носили временный характер. Ведь там, где устранялась опасность соблазна, Павел полностью снимал с церквей подобное бремя. Отложив в сторону постановленное, он дозволил свободное использование того, что запрещали апостолы. Однако же такой отменой Павел не нарушает апостольское определение, не презирает его авторов. Ведь апостолы хотели установить не постоянный закон, но лишь на краткое время смягчить то, что могло ранить немощную совесть. Об этом я подробнее говорил в предыдущей главе.

Сказанное достаточно обличает глупость папистов, яростно винящих нас в том, что мы сильно отличаемся от Павла. Ведь, презрев, по их словам, постановления Церкви, мы хотим, чтобы совесть благочестивых управлялась одним лишь Словом Божиим, а не суждением людей. Но, как я уже говорил, Павел меньше всего желает набросить на совесть узду необходимости. Ведь он не разногласит сам с собой, когда в другом месте восклицает: все чисто для чистых (Тит 1:15). А также: кто крепок, питается всем (Рим 14:2). Царство Божие — не пища и питие (ст.17). Пища не приближает нас к Богу (1Кор 8:8). Все, что продается на рынке, ешьте, ни о чем не спрашивая, ради своей совести (1Кор 10:25). Одним словом, он примиряет то, что иначе могло показаться противоречащим друг другу, когда приказывает воздерживаться от идоложертвенного ради совести другого человека. Между тем, Павел тщательно остерегается связывать человеческие души людскими законами. Значит, мы сегодня делаем точно то же, что и Павел.

Кроме того, паписты весьма грубо блефуют, сравнивая свои законы с постановлениями апостолов. Апостолы не устанавливали нового божественного культа, не создавали новой духовной власти. Но, усердствуя о мире, увещевали язычников в чем-то уступить иудеям. И чтобы папа под этим предлогом оправдывал свои законы, он должен сначала полностью их изменить. Мы же, в то время, как паписты видят духовный божественный культ в человеческих измышлениях и права единого Бога передают людям, властвующим над душами других, вынуждены яростно этому противостоять, если не хотим вероломным молчанием предать благодать, купленную Христовой кровью. Что схожего с тремя постановлениями, принятыми для помощи немощным, имеет непомерное нагромождение законов, не только подавляющих несчастные души своим весом, но и уничтожающих всякую веру? Известна жалоба Августина Януарию, говорившего, что уже тогда Церковь отягощалась чрезмерным грузом обрядов. И если это так, стерпел бы он сегодняшнее рабство Церкви, в сотню раз более тягостное?

5) Церкви утверждались. Отсюда мы выводим, что сказанное Лукою об апостольских постановлениях было чем-то дополнительным и привходящим. Теперь же он говорит о другом плоде учения Павла, упоминая о том, как церкви утверждались в вере. Значит, Павел, таким образом, обустраивал внешние дела, что, прежде всего, заботился о царстве Божием, состоящем в евангельском учении, которое выше и важнее внешнего порядка. Итак, о постановлениях упомянуто лишь постольку, поскольку они способствовали согласию, чтобы мы знали: святой муж заботился и об этом деле. Но на первое место помещается вера и благочестие, единственное основание которого — вера. А она, в свою очередь, опирается на чистое Слово Божие и не зависит от человеческих законов. Этим примером Лука побуждает нас постоянно преуспевать в вере, чтобы в нас не возникли вялость и небрежность к совершенствованию. Также говорится и о причине возрастания веры: Господь производит это через деяния Своих рабов. Как и тогда Он воспользовался трудами Павла и его спутников. Добавляя же, что церкви возрастали числом, Лука рассказывает о еще одном плоде апостольской проповеди. Одновременно он намекает: по мере того, как первые призванные преуспевают в вере, ко Христу приходят и многие другие, как будто поросль веры, прорастая, распространяется также и на них.

6. Пройдя через Фригию и Галатийскую страну, они не были допущены Духом Святым проповедывать слово в Асии. 7. Дойдя до Мисии, предпринимали идти в Вифинию; но Дух не допустил их. 8. Миновав же Мисию, сошли в Троаду. 9. И было ночью видение Павлу: предстал некий муж, Македонянин, прося его и говоря: приди в Македонию и помоги нам. 10. После сего видения, тотчас мы положили отправиться в Македонию, заключая, что призывал нас Господь благовествовать там.

(6. Пройдя через Фригию и Галатийскую страну, они не были допущены Духом Святым проповедывать слово в Асии. 7. Дойдя до Мисии, предпринимали идти в Вифинию; но Дух не допустил их. 8. Миновав же Мисию, сошли в Троаду. 9. И было ночью видение Павлу: некий муж, Македонянин стоял и просил его, и говорил: приди в Македонию и помоги нам. 10. После сего видения, тотчас мы попытались отправиться в Македонию, твердо уверенные, что призывал нас Господь благовествовать там.)

6) Пройдя через Фригию. Здесь Лука говорит о том, сколь усердно и основательно занимались Павел и его спутники учительским служением. По его словам, они шли по разным областям Малой Азии для распространения Евангелия. Но, прежде всего, он считает нужным упомянуть о том, что Дух Божий воспретил им говорить о Христе в некоторых местах. А это немало возвеличивает апостольство Павла. Без сомнения, не обычные соображения побуждали его к странствиям — своим вождем в пути и поступках он признавал Духа Божия. Апостолы были готовы без различия проповедовать везде, куда приходили. Но делали они это из-за своего призвания и заповеди Божией. Они были посланы распространять Евангелие во всех народах без исключения. Но Господь, управляя их странствием, в отдельные моменты являл им Свой ранее сокрытый замысел. Однако спрашивается: если Павел везде учил только под водительством Духа, какая уверенность сегодня у служителей в своем призвании? Ведь им никакие видения не сообщают, где надо говорить, а где — молчать. Отвечаю: поскольку сфера деятельности Павла была столь обширной, он и нуждался в особом водительстве Духа. Его апостольство простиралось не на одну лишь местность, не на несколько городов. Он получил заповедь распространять Евангелие в Азии и Европе. А это означало путешествие по огромному Средиземному морю. Поэтому ничего удивительного, если при такой безмерности трудов Господь, как бы протягивая руку, подавал ему знак куда идти и до какой степени продвигаться.

Но здесь возникает другой, более сложный вопрос: почему Господь воспретил говорить Павлу в Асии и не позволил ему идти в Вифинию? Если ответить, что эти народы были недостойны спасительного учения, можно возразить: почему же Македония оказалась достойной? Желающие чрезмерно мудрствовать видят причину этого различения в людях. Якобы Господь удостоивает Своим Евангелием тех, кого видит склонными к вере и послушанию. Но Сам Он возвещает совсем иное. А именно: Я явился тем, кто меня не искал, и говорил тем, кто обо Мне не спрашивал. Ведь откуда возникают обучаемость и повиновение, если не от Его же Духа? Значит, не подлежит сомнению: одни не выделяются перед другими своими заслугами, поскольку по природе все равным образом далеки от веры. Поэтому лучше всего оставить за Богом свободную власть удостоивать или лишать Своей благодати тех, кого Ему угодно. Действительно, поскольку его вечное избрание незаслуженно, то же следует думать и о незаслуженности проистекающего из него призвания. Оно никак не основано на людях, поскольку Бог ничего никому не должен.

Итак, будем знать: Евангелие проистекает к нам только из источника чистой божественной милости. У Самого Бога имеется справедливая причина, по которой Он кому-то предлагает Свое Евангелие, а кому-то в нем отказывает. Но эта причина, утверждаю я, сокрыта в Его тайном совете. Между тем, пусть верующие знают: их призвали незаслуженно, пройдя мимо остальных, и не приписывали себе то, что принадлежит только милосердию Божию. В отношении же остальных, кого Бог отверг без какой-либо ясной причины, они должны дивиться глубокой бездне Его судов, которые не подобает исследовать человеку. Кроме того, слово «Асия» означает здесь ту ее часть, которая в собственном смысле несет это имя. Лука же, говоря, что Павел и его спутники пытались идти в Вифинию, доколе им не воспретил Дух, показывает, что откровения руководили ими постольку, поскольку имелась нужда. Ибо Господь имеет привычку помогать своим людям в делах сложных и неясных.

9) И было ночью видение Павлу. Господь не хотел, чтобы Павел дольше оставался в Асии, желая привести его в Македонию. Лука же, говоря, что ночью Павлу явился македонский муж, описывает способ божественного руководства. Здесь следует отметить: Господь использует разные способы откровения. Ведь для убеждения в разных вещах лучше подойдут разные образы. Не говорится, что это видение было дано во сне, но сказано, что оно произошло ночью. Ибо есть определенные ночные видения, происходящие, однако, в состоянии бодрствования.

Помоги нам. Эта фраза восхваляет порученное Павлу служение. Поскольку Евангелие — сила Божия во спасение, его служители зовутся помощниками погибающих, избавляющими их от смерти и приводящими к наследию вечной жизни. Здесь имеется немалый стимул для пробуждения в благочестивых учителях пылкого усердия. Ведь они слышат, что спасают от ада несчастные души и помогают спастись тем, кто иначе бы погиб. Наоборот, все народы, к которым доходит Евангелие, учатся почтительно принимать его служителей как избавителей, если не хотят по злобе отвергнуть Божию благодать. Однако эта похвала не настолько относится к людям, чтобы Бог был лишен хотя бы малой доли Своей славы. Ведь Он, хоть и приносит спасение через Своих служителей, все же является единственным его автором, простирающим руку для оказания помощи людям.

10) Заключая. Отсюда мы выводим, что это видение было не одиноким, но подтвержденным свидетельством Духа. Сатана часто злоупотребляет видениями для своих козней, чтобы обмануть неверующих. Поэтому голое видение оставляет душу человека в неопределенности. Однако воистину божественные видения запечатлевает надежная отметина Духа, чтобы не колебались и не сомневались те, кого Господь определенно хочет к Себе привязать. Бруту явился злой дух, призывая его на злосчастную битву, происшедшую в Филиппах. В то же самое место, куда позднее пришел и Павел. Однако случай этот сильно отличался от нашего. Господь совершенно иначе обошелся со Своим рабом, избавляя его от всякого сомнения, а не оставляя в удивлении и трепете. Так что в Павле и его спутниках за уверенностью тут же последовала готовность к повиновению. Ведь, поняв, что призываются Господом, они тут же готовятся отправиться в путь. Причастие же, употребленное здесь, имеет активный смысл. Хотя оно имеет несколько значений, не сомневаюсь, что Лука здесь хочет сказать: Павел и остальные, соединив это видение с предыдущими откровениями, были твердо убеждены, что в Македонию их призывает Сам Бог.

11. Итак, отправившись из Троады, мы прямо прибыли в Самофракию, а на другой день в Неаполь, 12. оттуда же в Филиппы: это первый город в той части Македонии, колония. В этом городе мы пробыли несколько дней. 13. В день же субботний мы вышли за город к реке, где, по обыкновению, был молитвенный дом, и, сев, разговаривали с собравшимися [там] женщинами. 14. И одна женщина из города Фиатир, именем Лидия, торговавшая багряницею, чтущая Бога, слушала; и Господь отверз сердце ее внимать тому, что говорил Павел. 15. Когда же крестилась она и домашние ее, то просила нас, говоря: если вы признали меня верною Господу, то войдите в дом мой и живите [у] [меня]. И убедила нас.

(11. Итак, отправившись из Троады, мы прямо прибыли в Самофракию, а на другой день в Неаполь, 12. оттуда же в Филиппы: это первый город в той части Македонии, колония. В этом городе мы пробыли несколько дней. 13. В день же субботний мы вышли за город к реке, где, по обыкновению, происходила молитва, и, сев, разговаривали с собравшимися там женщинами. 14. И одна женщина из города Фиатир, именем Лидия, торговавшая багряницею, чтущая Бога, слушала; и Господь отверз сердце ее внимать тому, что говорил Павел. 15. Когда же крестилась она и домашние ее, то просила нас, говоря: если вы признали меня верною Господу, то войдите в дом мой и живите у меня. И убедила нас.)

11,12) Эта история, словно в зеркале, показывает, сколь болезненно упражняет Господь веру и терпение Своих людей, посылая им трудности, для преодоления которые требуется особая стойкость. Таким и было прибытие в Македонию Павла. Ведь он мог и не поверить посланному видению. И святые люди, оставив текущие дела, быстро переправляются через море, словно весь народ Македонии пришел к ним, моля о помощи. Теперь же надежда на успех обманута до того, что нет возможности даже проповедовать. Войдя в первый же город, они не находят никого, кому могли бы уделить внимание. Поэтому они вынуждены выйти за город, говорить в уединении и отдалении. Но даже там они не найдут ни единого мужа, желающего внимать их учению. В ученицы Христовы они привлекают лишь одну женщину, причем чужеземную. Кто не сказал бы, что предприятие их, столь злополучно начавшееся, оказалось глупым и неподготовленным? Но Господь вершит Свои дела в смиренном и немощном, чтобы сила Его еще ярче от этого воссияла. Особенно это относится к начаткам Христова Царства. Их надлежало заложить именно так, чтобы от них веяло крестным смирением. Следует отметить стойкость Павла и его спутников. Не унывая от столь злополучного начала, они пытаются паче чаяния ухватиться даже за малейшую возможность. Действительно, рабам Христовым надлежит сражаться со всеми препятствиями, не уступать трудностям, быть готовыми трудиться завтра, если сегодня нет никакого плода. У них нет причин просить себе большего успеха, чем был у апостола Павла. Лука же, говоря, что апостолы остановились в том городе, по мнению некоторых, имеет в виду, что они спорили и разговаривали с его жителями. Однако другое толкование проще, и к нему нас подводит контекст. Немного спустя Лука показывает: Лидия была начатком тамошней церкви. Поэтому уместно предположить другое: причина удаления апостолов из города состояла в том, что в городе перед ними закрылись все двери.

13) В день же субботний. Нет сомнения, что, желая помолиться, иудеи искали уединения. Ведь тогда их религия вызывала большую неприязнь. Бог же на их примере учит нас, сколь сильно должны мы ценить исповедание веры, не покидая его из-за страха перед опасностями и ненавистью людей. Во многих местах у иудеев были синагоги, но в Филиппах, римской колонии, им не позволялось устраивать общественных собраний. Значит, они собираются в тайных местах, чтобы молиться Богу вдали от зрителей. Даже это не было лишено опасности, будучи способным причинить им тяготы и несчастья. Но культ Божий иудеи предпочитали собственному покою и удобствам. То же, что Лука говорит именно об иудеях, следует из упоминания о субботе. Затем, восхваляя благочестие Лидии, Лука дает понять, что та также была иудейкой. Нет нужды долго доказывать, что для греков и римлян праздновать субботу и совершать иудейские обряды было проступком, влекущим смерть. Значит, мы видим: иудеи выбрали для молитвы берег реки не ради суеверия, но для избежания посторонних взоров. Если же кто возразит и спросит, почему же они не молились в своих частных домах, ответ довольно прост: это был торжественный молитвенный обряд для свидетельствования их благочестия. Так что иудеи, удалившись от суеверий язычников, взаимно увещевали друг друга к почитанию единого Бога и лелеяли принятую от отцов религию. Что же касается Павла и его спутников, бывших здесь гостями и пришельцами, то они пошли к реке не столько ради молитвы, сколько ради обретения хоть какого-нибудь плода. Ибо берег был удобным местом для учения, удаленным от всякого шума. И те, кто собирался там ради молитвы, должны были выказать большее внимание к божественному Слову. День субботний у Луки означает саму субботу. Там же, где я, следуя Эразму, перевел: по обыкновению происходила молитва, — древний переводчик написал: казалось. И глагол νομίζεσθαι по-гречески несет оба смысла. Однако в настоящем случае больше подходит первый: «по обычаю совершалась молитва иудеев».

Разговаривали с ... женщинами. Или это место предназначалось только для собрания женщин, или среди мужей религия охладилась настолько, что они, по крайней мере, реже туда приходили. Как бы то ни было, мы видим: святые не упускают никакой возможности и не тяготятся нести Евангелие одним лишь женщинам. Поскольку же я считаю правдоподобным, что молились там и женщины и мужчины, то думаю: Лука не упомянул мужчин потому, что они или не соблаговолили выслушать, или, слушая, ни в чем не преуспели.

14) Женщина ... именем Лидия. Если бы апостолов выслушало мало женщин — уже это напоминало бы продирание сквозь узкую щель. Теперь же, когда их внимательно и успешно выслушивает только одна, разве не может показаться, что вход Христу полностью закрыт? Однако затем из этого скромного насаждения вырастает целая церковь, восхваляемая Павлом возвышенными словами. Но может быть у Лидии имелись некоторые соучастницы, о которых не упоминается, поскольку Лидия их сильно превосходила? Причину же того, что эта женщина выказала такую обучаемость, Лука видит не в том, что ум ее был более острым, чем у других, и не в том, что она как-то сама себя подготовила. Он говорит, что Сам Господь открыл ее сердце внимать сказанному Павлом. Недавно он хвалил ее благочестие, но теперь показывает: она не могла постигнуть евангельское учение без просвещения Духом. Поэтому мы видим, что не только вера, но и всякое разумение духовных вещей есть особый дар Божий, и служители никак не преуспеют в проповеди, если не добавится внутреннее призвание от Бога. Под сердцем же Писание иногда разумеет душу. Например, Моисей говорит (Втор 29:4): Не дал тебе Господь до сих пор сердца для разумения. Так и в этом месте Лука имеет в виду не только то, что принять Евангелие с сердечным чувством Лидию побудило внушение от Духа, но и то, что разум ее был просвещен Духом для надлежащего разумения. Отсюда мы видим: люди настолько глупы и настолько слепы, что, слыша, не могут слышать, и видя, не могут видеть, доколе Бог не сотворит в них новый слух и новое зрение.

Кроме того, отметим слова: сердце Лидии было открыто, чтобы внимать голосу внешнего учителя. Верно, что голая проповедь — не что иное, как мертвая буква. Но также следует опасаться, как бы ложное воображение или подобие тайного озарения не увели нас от Слова Божия, от которого зависит и на котором покоится вера. Ибо многие, чтобы подчеркнуть благодать Духа, воображают не знамо какие ένθουσιασμούς, полностью оставляя употребление внешнего слова. Однако Писание не терпит подобного разрыва, соединяя человеческое служение с тайным внушением Духа. Если бы ум Лидии не был открыт, проповедь Павла стала бы служением буквы. Но Бог не только внушил ей откровения, но и почтение к Своему Слову. Так что человеческий голос, иначе только сотрясавший бы воздух, проник в ее озаренный небесным светом разум. Итак, пусть успокоятся фанатики, под предлогом Святого Духа отвергающие внешнее поучение. Следует придерживаться правила, установленного Лукою. Мы ничего не получим только от слышания Слова без духовной благодати, и Дух дается нам не с целью породить презрение к Слову, но для внушения разуму веры в него, для написания его в человеческих сердцах. Если же спрашивается о причине того, почему Бог открыл сердце только одной женщины, необходимо вернуться к следующему принципу: уверовали все, предуставленные к вечной жизни. Ибо страх Божий, предваривший в Лидии прямое и ясное познание Христа, также представлял собой плод незаслуженного избрания. Город же Фиатира, место проживания Лидии, по утверждению географов находится на берегу реки Герм, и некогда носил имя Пелопия. Некоторые помещают этот город во Фригии, а другие — в Мисии.

15) Когда же крестилась. Отсюда явствует, сколь действенно поработал Бог в Лидии за такое короткое время. Ибо нет сомнения: она истинно приняла веру Христову и присоединилась к христианам прежде, чем Павел допустил ее ко крещению. Воистину, пример прекрасной расторопности. Святое же рвение ее и благочестие выдают себя также в том, что она вместе с собою посвятила Господу свою семью. Действительно, всем благочестивым должно быть присуще стремление приобщить к вере тех, над кем они имеют власть. Недостоин тот, кто числится среди детей Божиих, кто председательствует над другими, и, желая властвовать в своем доме над женою, детьми, слугами и служанками, никак не заботится о власти Христа. Значит, всякий верующий должен так пытаться обустроить свой дом, чтобы он представлял собою образ Церкви. Признаю: у Лидии не были в руках сердца ее домочадцев, не могла она по своей прихоти обратить кого угодно ко Христу. Но Господь благословил ее благочестивое усердие, сделав послушными ее домочадцев. И, как было уже сказано: всем благочестивым надлежит стремиться к тому, чтобы полностью изгнать из домов своих всякий вид суеверия. Затем, они не должны терпеть обмирщенность своих семей, но содержать их в страхе Господнем. Так Аврааму, отцу верующих, было приказано обрезать вместе с собою всех своих слуг. Его даже хвалят за заботу о собственном доме. И еще: если этот долг лежит на главе семейства, то тем более лежит он на князе. Последний не должен позволять, насколько в его силах, профанировать имя Божие в своих владениях.

То просила нас. Лидия своими словами как бы заклинает апостолов: если вы признали меня верною. Она как бы говорит: заклинаю вас верою, одобренною вами в печати данного мне крещения: не отвергните мое гостеприимство. Кроме того, столь сильное желание Лидии свидетельствует о том, сколь искренне и страстно она приняла Евангелие. Нет сомнения, что Господь внушил ей такое чувство, чтобы еще больше воодушевить Павла продолжать начатое. И не потому, что тот увидел радушный и благосклонный примем с ее стороны, но потому что из него можно было судить о продвижении евангельского учения. Итак, это приглашение, адресованное Павлу и его спутникам, исходило не от одной лишь женщины, но от Самого Бога. Сюда же относится и следующая фраза: Лидия вынудила их принять приглашение. Все произошло так, словно Сам Бог в лице женщины протянул проповедникам Свою руку.

16. Случилось, что, когда мы шли в молитвенный дом, встретилась нам одна служанка, одержимая духом прорицательным, которая через прорицание доставляла большой доход господам своим. 17. Идя за Павлом и за нами, она кричала, говоря: сии человеки — рабы Бога Всевышнего, которые возвещают путь спасения. 18. Это она делала много дней. Павел, вознегодовав, обратился и сказал духу: именем Иисуса Христа повелеваю тебе выйти из нее. И [дух] вышел в тот же час. 19. Тогда господа ее, видя, что исчезла надежда дохода их, схватили Павла и Силу и повлекли на площадь к начальникам. 20. И, приведя их к воеводам, сказали: сии люди, будучи Иудеями, возмущают наш город 21. и проповедуют обычаи, которых нам, Римлянам, не следует ни принимать, ни исполнять. 22. Народ также восстал на них, а воеводы, сорвав с них одежды, велели бить их палками.

(16. Случилось, что, когда мы шли в молитвенный дом, встретилась нам одна служанка, одержимая духом Пифона, которая через прорицание доставляла большой доход господам своим. 17. Идя за Павлом и за нами, она кричала, говоря: сии человеки — рабы Бога Всевышнего, которые возвещают путь спасения. 18. Это она делала много дней. Павел, вознегодовав, обратился и сказал духу: именем Иисуса Христа повелеваю тебе выйти из нее. И дух вышел в тот же час. 19. Тогда господа ее, видя, что исчезла надежда дохода их, схватили Павла и Силу и повлекли на площадь к начальникам. 20. И, приведя их к воеводам, сказали: сии люди, будучи Иудеями, возмущают наш город 21. и проповедуют обычаи, которых нам, Римлянам, не следует ни принимать, ни исполнять. 22. И собрался против них народ, а воеводы, сорвав с них одежды, велели бить их палками.)

16) Лука продолжает описывать возрастание церкви. Хотя он не говорит об этом прямо, из контекста легко вывести, что к вере привели многих, или, по крайней мере, церковь как-то возросла в числе. Так что Павел не напрасно посещал собрания в часы общественной молитвы. Одновременно Лука говорит о том, что сатане удалось этот процесс прервать. Поскольку апостолов били палками и бросили в темницу, они, в конце концов, были вынуждены покинуть город. Но какие бы козни ни строил сатана, в конце главы мы увидим: прежде ухода апостолов в церковь все же вошло какое-то количество людей.

Одержимая духом прорицательным. Поэты создали басню о змие по имени Пифон, убитом стрелами Феба. Из этого домысла родился другой: говорить, что вошедшие в экстаз вдохновлены духом Пифона. Возможно также, что жрицы Феба носили имя в честь бога Аполлона. Лука следует здесь распространенному способу выражения. Он говорит о народном заблуждении, а не о том, по чьему внушению пророчествовала служанка. Не вызывает сомнения, что под личиной Аполлона скрывался дьявол, подобно тому, как всякое идолопоклонство и обман создается в его канцелярии. Однако кто-то может удивиться тому, что дьявол, под чьим влиянием вещала служанка, был автором столь лестного отзыва о Павле, Силе и их спутниках. Как мог он изречь истину, будучи отцом лжи? Кроме того, почему дьявол добровольно уступил рабам Христовым, разрушавшим его царство? Как понять, что он, будучи заклятым врагом Евангелия, приготовлял людские души к его принятию? Действительно, больше всего ему свойственно отвращать мир от Слова Божия. Теперь же он призывает его слушать. Откуда столь неожиданная перемена и необычный порыв? Однако дьявол, являясь отцом лжи, склонен скрываться под ложной личиной истины. Итак, по хитрому умыслу он притворяется иным, не таким, каков по природе, чтобы, тайно проникнув, суметь навредить больше. Поэтому то, что он зовется отцом обмана, следует понимать не так, словно он всегда открыто и откровенно вещает ложь. Скорее надо остерегаться его косвенных уловок, чтобы, претендуя на видимость истины, он не обманул нас голой личиной. Мы также видим, что дьявол ежедневно пользуется схожим приемом. Что красивее титулов папы, прикрываясь которыми, он выставляет себя не противником, а наместником Христовым? Что звучит солидней вступления: во имя Господне, аминь? Но мы знаем: служители сатаны, похваляясь истиной, на деле извращают ее и заражают смертельным недугом.

У сатаны два способа нападать на Евангелие. Иногда он пользуется грубой силой, иногда же влезает в доверие путем обмана. И вид его лжи также двойствен. Или он извращает ложными учениями и грубыми суевериями Слово Божие, или, хитро притворяясь другом Слова, вползает в души словно по подземному ходу. Больше того, враг опаснее всего тогда, когда преображается в ангела света. Мы видим: на что была направлена изысканная похвала, адресованная Павлу и его спутникам. А именно: поскольку дьяволу было неудобно открыто вести войну с Евангелием, он тайными уловками пытался ослабить людскую веру. Если бы Павел согласился с его свидетельством, не было бы больше различия между спасительным учением Христовым и кознями сатаны. Свет благовестия был бы застлан тьмою обмана, и, таким образом, полностью угашен.

Но спрашивается: почему Бог дал сатане такую вседозволенность, позволил ему бесовскими прорицаниями обманывать и водить за нос несчастных людей? Не говоря о том, что утверждают о его сообразительности утонченные богословы, считаю общепризнанным: дьявол изрекает пророчества о тайных и будущих событиях только по божественному дозволению. Но кажется, что Бог весьма плохо заботится о людях, делая их беззащитными перед обманом сатаны. Поскольку пророчества дышат божественной силой, они, будучи провозглашенными, с необходимостью внушают людям почтение, если те хоть как-то уважают Бога. Отвечаю: Бог никогда не дает сатане такую свободу действий без того, чтобы наказать с ее помощью неблагодарный мир, который настолько желает лжи, что добровольно предпочитает обмануться, нежели покориться истине. Ибо это — вселенское зло, на которое жалуется Павел в Первой главе Послания к Римлянам (ст.21), говоря, что люди не прославляют Бога, познанного ими из устройства мироздания, и неправедно подавляют Его истину. И праведная плата за такую неблагодарность состоит в том, что на дьяволе ослабляется узда, чтобы тот разными лжевидениями ниспровергал в погибель тех, кто по собственной злобе отвращается от божественного света. Итак, всякий раз, как ты читаешь о прорицаниях сатаны, думай о праведном мщении Божием. И если Бог столь сурово мстит за презрение к Себе мирским язычникам, наученным лишь свидетельством неба и земли, то сколь более жуткое наказание заслуживают те, кто сознательно и добровольно подавляет явленное им в законе и Евангелии чистое спасительное учение. Поэтому ничего удивительного, если сатана путем обмана с такой вседозволенностью вводит в заблуждение весь мир, нечестиво презревший ясно предъявленную ему евангельскую истину.

Но можно снова возразить: никто не избавлен от опасности, когда столь распространены ложные прорицания. Ведь, когда затемнена истина, добрые не меньше, чем злые кажутся подверженными козням сатаны.

Ответ весьма прост: даже если сатана без различия расставляет для всех сети, благочестивых хранит благодать Божия, чтобы те не попали в них вместе с другими. И Писание ясно различает между этими случаями: таким образом Господь испытывает веру Своих людей, а нечестивых ослепляет, чтобы те погибли по собственным заслугам. Поэтому Павел ясно говорит о том, что сатане позволено действенно обманывать лишь тех, кто отказывает слушаться Бога и принимать Его истину, 2Фес 2:11. Эти слова достаточно обличают преступное нечестие людей, извиняющих презрение к любому учению под следующим предлогом: куда нам обратиться, если дьявол владеет столькими и столь различными способами обмана? Значит, — говорят они, — выгоднее жить свободными от всякой религии, нежели навлекать на себя погибель каким-либо к ней усердием. Однако страх, на который они ссылаются, далеко не искренен. Ведь больше всего желают они жить подобно скотам без какого-либо страха Божия. Так что им нравится любая уловка, лишь бы она не обязывала их к благочестию. Признаю: сатана бесчисленными способами хитро и нечестиво злоупотребляет священным именем Божиим. Весьма справедлива пословица, порожденная нынешним папством: во имя Господне творится любое зло. Но, поскольку Господь объявляет Себя учителем смиренных, и обещает быть близким к праведным сердцем, поскольку Павел учит (Еф 6:17), что Слово Божие — меч Духа, поскольку говорит, что истинно утвержденные в евангельской вере больше не подвержены человеческому мошенничеству, поскольку Петр зовет Писание светильником, сияющим в темном месте (2Пет 1:19), поскольку нас не может обмануть милостивое приглашение Христово: ищите, и найдете; стучите, и отворят вам, — то, что бы ни замышлял сатана, какую бы тень ни пытались навести лжепророки, не следует бояться, что нас покинет Дух благоразумия и различения, по мановению обуздывающий сатану и делающий нас победителями над ним верою в Собственное Слово.

18) Павел, вознегодовав. Возможно, в начале Павел не обращал внимания на крики служанки. Надеясь остаться незамеченным, он предпочитал тут же удаляться. Однако постоянное повторение этой сцены в конце концов его утомило. Он больше не мог делать равнодушный вид без того, чтобы сатана не впал в еще большую разнузданность от его терпения и молчания. Кроме того, Павлу не следовало дерзко решаться на подобное запрещение, доколе он не получил твердое познание о наделении себя божественной силой. Ведь без повеления Божия слова Павла были бы пусты и бесполезны. Но это следует отметить, чтобы кто не дерзнул осудить Павла за чрезмерную поспешность, за то, что тот столь яростно схватился с нечистым духом. Ведь тягость и негодование вызвало в нем лишь понимание следующего факта: напор сатаны возрастет, если ему своевременно не воспротивиться. И решился он на что-то лишь под водительством Духа, и наложил запрет, только почувствовав себя наделенным небесной силой. Однако кажется, что Павел не согласен с самим собой, поскольку в другом месте (Фил.1:18) проповедует, что радуется всякой возможности продвижения Евангелия, даже посредством нечестивых людей, умышленно пытающихся сделать его ненавистным. Отвечаю: здесь имелся совсем иной случай. Ведь все подумали бы, что бес служанки сотрудничает с Павлом. Таким образом, евангельское учение не только стало бы подозрительным, но и превратилось бы в чистую насмешку. По этой же причине и Христос приказал замолчать бесу, хотя терпел иногда, чтобы Его имя возвещалось нечистыми людьми.

Именем Иисуса Христа повелеваю тебе. Надо отметить форму выражения. У этого чуда была двойная цель: проявить силу Христову и засвидетельствовать, что у Него нет ничего общего с обманом сатаны. Поэтому Павел, присваивая власть и силу одному Христу, объявляет себя только Его служителем. Кроме того, он ясно противопоставляет Христа бесу, чтобы все поняли, что между ними имеется острая и постоянная вражда. Ведь полезным было образумить людей, доверявших столь откровенному мошенничеству, чтобы те, очистившись от него, пришли к правильной вере.

19) Видя. Тот же самый дьявол, недавно льстиво уловлявший Павла устами служанки, теперь внушает ярость ее господам, чтобы те волокли апостола на смерть. Так, облачившись в новую личину, дьявол разыгрывает новою комедию. Ибо прежняя его игра лишилась всяческой надежды на успех. Даже если на гонение толпу подвиг пыл выказанного Павлом рвения, его не следует вменять апостолу в вину. Да и сам Павел не покаялся в совершенном чуде, не пожалел о его совершении, ибо ясно сознавал, под Чьим внушением изгнал из служанки беса. Это учит нас, что не следует дерзко осуждать праведные поступки, предпринятые по божественной заповеди, какая бы за этим ни следовала неудача. Ведь Бог проверяет таким образом постоянство Своих слуг, доколе их печаль не рассеет более счастливый и благоприятный исход дела. Что же касается хозяев служанки, то Лука указывает на причину, по которой те столь яростно восстали на апостола. А именно: у них исчезла всякая надежда на постыдный доход. Кроме того, хотя одна лишь алчность подтолкнула их ненавидеть Евангелие и его служителей, они приводят благовидный довод: им неприятно, когда рушится общественный порядок, нарушаются принятые законы и возмущается мир. Таким образом, хотя враги Христовы ведут себя нечестиво и постыдно, они всегда измышляют повод для своего греха. Больше того, даже если их порочная алчность явна для всех, они с невозмутимым видом всегда придумывают что-то для сокрытия своего позора.

Так и сегодня паписты, изображающие ревность по собственному закону, преследуют лишь цель господства и прибыли. Пусть же они клянутся всем святым, что руководствуются благочестивыми чувствами. Сами дела их вопиют о том, что рвение их порождается от кухонного благовония, а опахалом является тщеславие. Они — либо голодные псы, подстегиваемые собственной прожорливостью, либо — свирепые львы, дышащие одним лишь зверством.

20) Сии люди, ..., возмущают город. Хитро составлено обвинение, повешенное на Христовых слуг. С одной стороны, обвинители претендуют на звание римлян, самое в то время почетное, с другой же — ссылаются на самое бесславное имя иудеев, делая из него предлог для ненависти. Ведь относительно религии римляне были похожи на кого угодно, только не на иудейский народ. Римлянину позволялось совершать священнодействия в Греции, в Азии и везде, где процветали идолы и суеверия. И сатана легко согласовывался с самим собою, облекаясь в разные формы. Единственная же истинная религия, имевшаяся в мире, была римлянам ненавистна. Третья клевета состоит в том, что апостолы якобы подстрекали к восстанию. Говорили, что Павел и его спутники смущают общественное спокойствие. То же самое обвинение возводили в свое время и на Христа. Да и теперь, чтобы усилить к нам ненависть, паписты с большой убедительностью вопят, что учение наше направлено лишь к общественной смуте, приводя к отвратительному всеобщему расстройству. Однако нам по примеру Христа и Павла надлежит мужественно презирать эту лживую хулу, доколе Господь не выведет на свет злобу наших врагов и не обличит их бесстыдства.

21) Обычаи, которых ... не следует ни принимать. Обвинители опираются на общее предубеждение, чтобы не позволить свободное обсуждение дела. Подобным образом и паписты сегодня ведут себя по отношению к нам: это было постановлено вселенским собором; это мнение настолько принято, что не подобает в нем сомневаться; это подтверждается давним обычаем; это одобрено согласием более, чем тысячи веков. Но зачем все это, если не для того, чтобы полностью лишить авторитета Слово Божие? Превозносится людские суждения, а, между тем, законам Божиим не дается никакого места. Чего стоят все эти предубеждения, можно судить из настоящего отрывка. Знаменитыми были законы римлян, но религия зависела от одного лишь Слова Божия. Поэтому в этом случае надо внимательно следить за тем, чтобы люди были поставлены на место, и преобладал только авторитет Божий, покоряя себе все знаменитое и превозносимое в этом мире.

22) Народ также восстал на них. Лука, рассказывая о том, что народ восстал, как только возмутились немногочисленные ничтожные люди, стяжательные прорицатели, порочность которых была хорошо известна, учит нас, сколь безудержно готов обрушиться мир на Иисуса Христа. Глупость и легковесность — постоянный порок, общий почти для всех народов. Но великая сила сатаны проявляется в том, что люди, скромные и смирные в остальных случаях, без всякого повода внезапно восстают, соединяясь с любыми недостойными сообщниками для подавления божественной истины. Да и в самих судьях наблюдалось не больше благоразумия. Подумаем, какую роль должны были те сыграть. Их долгом было обуздать ярость народа, мужественно противостоять насилию толпы. Они должны были своей властью защитить невинных. Однако, потакая смуте, они хватают обвиняемых и, разодрав их одежды, приказывают без суда стегать плетьми. Действительно, плачевный пример людской порочности. Из-за нее почти все судилища мира, обязанные быть святилищем справедливости, осквернены нечестивой и безбожной войной с Евангелием.

Но спрашивается: зачем апостолов бросили в темницу, уже предварительно наказав? Ведь темница учреждена ради стражи обвиняемых. Раньше судьи пользовались этой мерой пресечения для того, чтобы более ясно и подробно разузнать дело. Так мы видим, что со слугами Христовыми обращаются менее человечно, чем с прелюбодеями, разбойниками и другими преступниками. Отсюда яснее распознается сила сатаны, подстегивающая и возбуждающая людские души, так что те, преследуя Евангелие, уже не пытаются прикрываться правосудием. Но если положение благочестивых, защищающих Христову истину, и более тяжко, чем состояние нечестивых преступников, доля их все же весьма почетна. Во всех переносимых несправедливостях они славно торжествуют перед Богом и Его ангелами. Они выносят поношения и позор, но, поскольку знают, что стигматы Христовы на небе ценятся больше, чем пустая и суетная земная помпа, то, чем более нечестиво и оскорбительно с ними обращается мир, тем обильнее у них повод для похваления. Ведь, если Фемистокла мирские писатели почитали настолько, что предпочли его темницу судейскому престолу, то сколь почтительнее надлежит нам думать о Сыне Божием, дело Которого затрагивается всякий раз, как верующие выносят гонения ради Евангелия? Итак, хотя Господь попустил нечестивым судьям терзать Павла и Силу, Он сделал так, что их позор вылился в еще большее прославление. Ведь любые гонения, выпадающие нам из-за евангельского свидетельства, суть восполнения Христовых страданий. И как наш Начальник обратил проклятый крест в триумфальную колесницу, так же украшает Он заточения и пытки Своих людей, давая им триумф над сатаной и всеми нечестивыми.

Сорвав с них одежды. Поскольку древний переводчик правильно передал смысл, изменение, внесенное Эразмом, весьма неудачно. Якобы воеводы разорвали свои собственные одежды. Ведь Лука только хочет сказать: святых людей избивали в обстановке смуты, насилие над ними было столь яростным, что одежды оказались разодранными. Римскому же обычаю было весьма чуждо, чтобы судьи публично разрывали собственные одеяния. Особенно, поскольку речь шла о неизвестной религии, не способной сильно их взволновать. Поэтому у меня нет желания дольше спорить об очевидных вещах.

23. И, дав им много ударов, ввергли в темницу, приказав темничному стражу крепко стеречь их. 24. Получив такое приказание, он ввергнул их во внутреннюю темницу и ноги их забил в колоду. 25. Около полуночи Павел и Сила, молясь, воспевали Бога; узники же слушали их. 26. Вдруг сделалось великое землетрясение, так что поколебалось основание темницы; тотчас отворились все двери, и у всех узы ослабели. 27. Темничный же страж, пробудившись и увидев, что двери темницы отворены, извлек меч и хотел умертвить себя, думая, что узники убежали. 28. Но Павел возгласил громким голосом, говоря: не делай себе никакого зла, ибо все мы здесь.

(23. И, дав им много ударов, ввергли в темницу, приказав темничному стражу крепко стеречь их. 24. Получив такое приказание, он ввергнул их во внутреннюю темницу и ноги их забил в колоду. 25. Около полуночи Павел и Сила, молясь, воспевали Бога; узники же слушали их. 26. Вдруг сделалось великое землетрясение, так что поколебалось основание темницы; тотчас отворились все двери, и у всех ниспали узы. 27. Темничный же страж, пробудившись и увидев, что двери темницы отворены, извлек меч и собирался умертвить себя, думая, что узники убежали. 28. Но Павел возгласил громким голосом, говоря: не делай себе никакого зла, ибо все мы здесь.)

23) Крепко стеречь. Воеводы, приказав крепко стеречь Павла и Силу, поступили так с целью больше разузнать об их деле. Ранее ради успокоения народного волнения они велели бить их палками. Как я уже говорил, мир с такой яростью обрушивается на служителей Евангелия, что не соблюдает меры в строгости наказаний. Кроме того, ради примера, нам весьма полезно знать, сколь недостойно некогда обошлись с Христовыми слугами. И не менее полезно знать то, что Лука говорит об их терпении и мужестве. Их ноги находились в колодках, но апостолы, по его словам, молились и прославляли Бога. Отсюда явствует: ни нанесенные им оскорбления, ни раны, причинявшие страдания плоти, ни зловоние тюремной ямы, ни опасность приближавшейся смерти не препятствовали им пылко и радостно благодарить Господа. Надо придерживаться общего правила: невозможно молиться надлежащим образом без того, чтобы одновременно прославлять Господа. Хотя усердие к молитве рождается из ощущения нашей нищеты и зла, и поэтому соединено со страданием и скорбью, верующим надлежит управлять своими чувствами и не роптать на Бога. Таким образом, законный способ молитвы соединяет два по виду противоположных чувства: беспокойство и грусть, происходящие из ощущения тяготящей нас нужды, и радость от послушания, покоряющего нас Богу, и надежды, подкрепляющей нас и являющей безопасную гавань во время кораблекрушения. Такую форму молитвы нам предписывает Павел, Фил.4:6: прошения ваши вместе с благодарениями да станут известны Богу. Но в этой истории надо отметить следующие обстоятельства. Хотя страдание от ран было весьма тяжким, хотя заточение причиняло скорбь, хотя опасность была велика, Павел и Сила не перестали хвалить Бога. Из этого мы выводим, сколь стойкими и воодушевленными были они в деле несения собственного креста. Да и прежде Лука говорил о том, что апостолы возрадовались, удостоившись претерпеть поношение ради имени Господня.

25) Узники же слушали их. Следует знать: Павел и Сила молились громко, чтобы засвидетельствовать перед другими заключенными в темнице собственную добрую совесть. Они могли бы, по обычаю, молиться тайным сердечным воздыханием или тихо упрашивать Господа. Итак, почему же апостолы возвышают голос? Конечно, не вследствие тщеславия. Но, уповая на правоту своего дела, они открыто возглашают, что смело прибегают к Богу. Значит, в их молитвах заключено исповедание веры, подавшее всем пример и приготовившее как узников, так и дом стража к последовавшему чуду.

26) Сделалось великое землетрясение. Произведя видимое знамение, Господь, во-первых, оповещал Своих рабов, давая понять, что их молитвы услышаны. Но чудо предназначалось также и для других. Бог мог бы без землетрясения избавить Павла и Силу от оков и открыть двери темницы. Но знамение немало способствовало убеждению в том, что Бог именно ради апостолов заставил сотрястись небо и землю. Затем, надлежало, чтобы темничный страж и остальные почувствовали присутствие Божие, не думая, будто чудо произошло случайно. Нет сомнения, что Господь явил тогда пример силы, полезный для всех веков. Ибо верующие должны твердо знать: Бог близок к ним всякий раз, как надо вступать в сражения и подвергаться опасностям ради защиты Евангелия. Между тем, Бог не всегда прибегает к такому способу свидетельствования. Не всегда выдает Свое присутствие видимыми знаками. И не подобает предписывать Ему в этом деле закон. Видимым же чудом Он помог тогда Своим рабам для того, чтобы сегодня мы довольствовались лишь Его тайной благодатью, о чем подробнее говорилось во второй главе книги.

27,28) Темничный страж, пробудившись. Страж хотел наложить на себя руки, чтобы упредить неминуемую казнь. Ведь глупо было бы оправдываться тем, что двери темницы открылись сами собою. Но можно спросить: почему Павел, видя, что самоубийство стража давало возможность для бегства, все же этому воспротивился? Кажется, что таким образом апостол отверг данное от Бога избавление. Больше того, кажется насмешкой, что Бог позволил стражу проснуться, не давая чуду возыметь результата. Отвечаю: здесь надо принять во внимание божественное намерение. Бог не для того, наряду с другими, избавил от уз Павла и Силу, не для того отворил двери темницы, чтобы тут же вывести узников на свободу. Явив силу Своей десницы, Он укрепил веру Павла и Силы, для прочих же сделал имя Христово славным и известным. Значит, Бог таким образом ответил на молитвы апостолов, что показал Себя способным избавлять их всякий раз, как Ему будет угодно. Кроме того, когда Бог избавляет Своих от смерти, ничто не может помешать Ему проникнуть не только в темницу, но и в могилу. Перед Петром Бог открыл двери темницы с другой целью, как было сказано в главе 12-й. Теперь же сохранение Павла и Силы имело иную причину. Бог хотел не столько освободить их посредством чуда, сколько утвердить в вере на будущее. Затем, следует помнить о том, что уже было сказано: открытие темницы относилось и к другим узникам. Чтобы все они поняли: Бог благоволит учению, которое люди столь несправедливо преследуют. И Павел без сомнения все это сознавал. Поэтому, избавленный от уз, он не пытается уйти. Возможность для бегства у него была. Почему же он ею не воспользовался? Потому ли, что презрел благодать Божию? Или потому, что восхотел своей ленью сделать чудо напрасным? И то, и другое вовсе невероятно. Отсюда мы выводим, что удержал Павла Сам Бог. Так Господь обычно управляет душами Своих людей в сложных и запутанных обстоятельствах. И они, порою сознательно, а порою нет, следуют тому, что надо делать, не переходя положенные им пределы.

29. Он потребовал огня, вбежал [в темницу] и в трепете припал к Павлу и Силе, 30. и, выведя их вон, сказал: государи [мои]! что мне делать, чтобы спастись? 31. Они же сказали: веруй в Господа Иисуса Христа, и спасешься ты и весь дом твой. 32. И проповедали слово Господне ему и всем, бывшим в доме его. 33. И, взяв их в тот час ночи, он омыл раны их и немедленно крестился сам и все [домашние] его. 34. И, приведя их в дом свой, предложил трапезу и возрадовался со всем домом своим, что уверовал в Бога.

(29. Он потребовал огня, вбежал в темницу и в трепете припал к ногам Павла и Силы, 30. и, выведя их вон, сказал: государи! Что мне делать, чтобы спастись? 31. Они же сказали: веруй в Господа Иисуса Христа, и спасешься ты и весь дом твой. 32. И проповедали слово ему и всем, бывшим в доме его. 33. И, взяв их в тот час ночи, он омыл раны их и немедленно крестился сам и все домашние его. 34. И, приведя их в дом свой, предложил трапезу и возрадовался, что со всем домом своим уверовал в Бога.)

29) В трепете припал. Повиноваться Богу стража не меньше побудил страх, чем подготовило чудо. Отсюда явствует, сколь полезно стряхивать с людей гордыню, чтобы научить слушаться Бога. Прежде страж ожесточался в своих суевериях. Значит, он высокомерно презрел бы все, сказанное Павлом и Силой, которых ранее с поношением вверг в темничные застенки. Теперь же страх делает его обучаемым и скромным. Значит, всякий раз, как Господь поражает нас и внушает какую-то боязнь, будем знать: это сделано, чтобы привести нас в чувство, стащив с вершины превозношения. Но удивительно, что стража не упрекают за припадание к ногам апостолов. Почему же Павел стерпел то, что, по словам Луки, Петр не потерпел от Корнилия? Отвечаю: Павел потому пощадил стража, что знал: не суеверие, а страх перед божественным судом побудил его самоуничижиться. Этот вид оказания почтения был весьма распространен. Особенно он был обычен для римлян. Желая о чем-то смиренно просить или молить о прощении, они припадали к ногам тех, кого собирались упрашивать. Значит, у Павла не было причин гневаться на человека, просто уничиженного Богом. Ведь если бы сделанное противоречило божественной славе, Павел не забыл бы о ревности, ранее выказанной в Ликаонии. Итак, из его молчания мы выводим, что в таком способе почитания не содержалось ничего противного благочестию и славе Божией.

30) Государи мои? Что мне делать. Страж просит совета, но одновременно свидетельствует о своем послушании. Мы видим, что он искренне затронут и готов слушаться приказа тех, кого незадолго до этого бездушно ввергал в оковы. Часто нечестивые, увидев чудеса, на мгновение приходят в трепет. Но тут же подобно фараону вновь становятся упорными или, по крайней мере, не укрощаются так, чтобы слушаться Бога. Этот же страж, познав силу Божию, не оказался испуганным лишь на миг, чтобы потом вернуться к прежней ожесточенности, но явил послушание Богу и склонность к здравому учению. Он выведывает способ достижения спасения. И отсюда становится еще яснее: страх его перед Богом не был преходящим. Воистину смирившись, страж добровольно покоряется Божиим служителям. Он понял: они были брошены в темницу только для того, чтобы изменить религию его народа. И теперь готов слушать их учение, которое прежде презирал.

31,32) Веруй в Господа Иисуса. Короткое и на вид бессодержательное, это определение спасения было, однако, весьма полным, потому что призывало уверовать во Христа. Ибо один лишь Христос обладает всеми заключенными в Себе частями блаженства и вечной жизни, которые предлагает нам в Евангелии. Мы же принимаем их верою, как я говорил в главе 15-й. Здесь надо отметить два обстоятельства: во-первых, Христос — единственный объект веры. Поэтому, отходя от Христа, человеческий разум блуждает в потемках. Значит, ничего удивительного, если все папистское богословие представляет собой безумный хаос и непроходимый лабиринт. Ведь, презрев Христа, паписты потакают себе в пустых и ветреных умствованиях. Кроме того, надо отметить: когда мы принимаем Христа верою, Он один достаточен нам для спасения. Однако последующая добавленная Лукой фраза еще лучше выражает природу веры. Павел и Сила приказывают стражу уверовать в Сына Божия. Ограничиваются ли они этим единственным пунктом? Из контекста Луки следует, что апостолы также возвестили Слово Господне. Значит, мы видим: вера не легковесное и сухое мнение о неизвестных вещах, но ясное отчетливое познание Христа, полученное из Евангелия. Если нет проповеди Евангелия, не остается вовсе никакой веры. В итоге, Лука соединяет веру с проповедью и учением. И коротко сказав о вере, он изъясняет истинный и законный способ верования. Поэтому вместо вымысла скрытой веры, о которой болтают паписты, будем придерживаться веры, заключенной в Слове Божием и являющей для нас Христову силу.

33) Крестился сам и все домашние его. Лука снова расхваливает благочестивое рвение стража, посвятившего всю свою семью Господу. Благодать Божия сияет также и в том, что семья его быстро пришла к благочестию и согласию. Одновременно отметим обстоятельства этой внезапной перемены. Еще недавно страж желал себе смерти, думая, что Павел и другие узники сбежали. Теперь же он, отложив страх, добровольно приводит их в свой дом. Так мы видим, что вера воодушевляет к мужеству тех, кто прежде находился в полном отчаянии. Действительно, когда мы цепенеем от страха и сомнений, лучший повод для упования: возложить все заботы на Бога. И никакая опасность не должна удерживать нас от исполнения долга, когда мы надеемся на тот исход, который Бог сочтет для нас полезным.

34) Возрадовался ..., что уверовал. Ранее на примере стража расхваливалась внешняя проповедь веры. Теперь же описывается ее внутренний плод. Радушно приняв апостолов, страж не испугался возможного наказания. Он гостеприимно обошелся с теми, стеречь кого его поставили воеводы, тем самым засвидетельствовав действенность собственной веры. Радость же, о которой говорит Лука, особое благо, получаемое каждым от принадлежащей ему веры. Нет мучения худшего, чем недобрая совесть. Ведь неверующие, всеми способами желая отвлечься, с необходимостью трепещут, зная, что не имеют мира с Богом. Если же они не чувствуют мучения в настоящем и распутствуют в безумной и необузданной вседозволенности, все равно радость их неспокойна. Значит, искренняя и постоянная радость приходит только от веры, когда мы наслаждаемся ощущением божественной милости. По этой причине Захария говорит (9:9): радуйся и веселись, дщерь Сиона, вот идет твой Царь. Больше того, везде в Писании вере приписывается способность веселить души. Итак, будем знать: вера — не пустое и мертвое воображение, но живое чувство благодати Божией, приносящее твердую радость от уверенности в спасении. И этой радости заслуженно лишены нечестивые, избегающие мира Божия и нарушающие всяческую справедливость.

35. Когда же настал день, воеводы послали городских служителей сказать: отпусти тех людей. 36. Темничный страж объявил о сем Павлу: воеводы прислали отпустить вас; итак выйдите теперь и идите с миром. 37. Но Павел сказал к ним: нас, Римских граждан, без суда всенародно били и бросили в темницу, а теперь тайно выпускают? нет, пусть придут и сами выведут нас. 38. Городские служители пересказали эти слова воеводам, и те испугались, услышав, что это Римские граждане. 39. И, придя, извинились перед ними и, выведя, просили удалиться из города. 40. Они же, выйдя из темницы, пришли к Лидии, и, увидев братьев, поучали их, и отправились.

(35. Когда же настал день, воеводы послали городских служителей сказать: отпусти тех людей. 36. Темничный страж объявил о сем Павлу: воеводы прислали отпустить вас; итак, выйдя теперь, идите с миром. 37. Но Павел сказал к ним: нас, Римских граждан, без суда всенародно били и бросили в темницу, а теперь тайно выпускают? Нет, пусть придут и сами выведут нас. 38. Городские служители пересказали эти слова воеводам, и те испугались, услышав, что это Римские граждане. 39. И, придя, умоляли их и, выведя, просили удалиться из города. 40. Они же, выйдя из темницы, пришли к Лидии, и, увидев братьев, утешили их, и отправились.)

35) Когда же настал день. Спрашивается, от чего судьи столь внезапно изменили решение? За день до этого они велели заковать Павла и Силу, словно собираясь жестоко их покарать, а теперь позволяют безнаказанно уйти. Если бы судьи, по крайней мере, их выслушали, то, разузнав их дело, могли бы вразумиться, обретя здравый смысл. Но дело, кажется, находилось в том же самом состоянии. Отчего же судьи добровольно раскаялись? Отвечаю: здесь говорится лишь о том, что происходит весьма часто, когда возникает общественная смута. Тогда буйствуют не только простолюдины, волнение охватывает и правителей. А это выливается в весьма дурные дела. Хорошо известны стихи Виргилия:

И словно в огромной толпе, частенько, когда возникает волненье
Лютует душою незнатная, грубая чернь:
Летают огни и каменья, оружием двигает ярость.
Внезапно, увидев какого-то мужа, известного им
Заслугами и благочестием редким и славным,
Все вдруг умолкают, и, слух обращая, внимают.
Словами одними он душами правит, смягчая сердца.

Значит, более всего позорно, когда с возникновением смуты судьи вместе с народом поддаются общей страсти. И воеводы, увидев народное волнение, сочли это достаточной причиной для побивания апостолов палками. Теперь же они вынуждены со стыдом и позором покаяться в собственной легковесности. Также, возможно, что, исследовав происхождение смуты, воеводы поняли: виноваты сами распространители слухов. Поэтому, установив невинность Павла и Силы, они, хоть и поздно, но избавляют их от наказания. Этот пример поучает начальствующих, сколь следует остерегаться поспешности. Мы же, в свою очередь, видим, как легко воеводы прощают собственные, даже очевидные, прегрешения. Особенно, если речь идет о незнатных и непросвещенных людях. Позволяя Павлу и Силе свободно уйти, воеводы сознают, что прежде причинили им несправедливость. Однако они считают достаточным не доходить по отношению к апостолам до крайней жестокости и неправды.' 'Ραβδοΰχοι здесь зовутся доносители, по имени присущей последним болезни. Поскольку знаком ликтора был топор, привязанный к розгам.

37) Без суда всенародно били. Защита Павла основана на двух обстоятельствах. Первое: телу римского гражданина было причинено насилие. Второе — последнее совершилось вопреки законному порядку. Впоследствии мы увидим, что Павел был римским гражданином. По закону же Порция, законам Семпрония и многим другим установлениям следовало остерегаться давать кому-либо, кроме народа, власть над жизнью римского гражданина. Однако может показаться удивительным, что Павел не заявил о собственных правах еще прежде бичевания. Ведь молчание его было хорошим поводом для оправдания судей. Однако вероятно, что его не выслушали во время самой смуты. Если же кто возразит, что в этом случае Павел слишком поздно пытается оправдаться, больше того, что он глупо и напрасно видит облегчение в присутствии воевод, ответ также очевиден. Положение Павла от этого не стало бы лучше. Но надо отметить: меньше всего он стремился способствовать собственной выгоде. Он лишь хотел дать впоследствии облегчение всем благочестивым, чтобы начальники не обрушивались с подобной вседозволенностью на добрых и невинных братьев. Поскольку Павел считал последних связанными с собою, он и передал свое право братьям, чтобы к ним проявили снисхождение. По этой-то причине Павел и требовал оправдания. Таким образом, он разумно использовал представившуюся возможность. Ничем не следует пренебрегать в обуздании врагов, чтобы лишить последних свободы мучить невинных. Ибо Господь не напрасно предлагает нам подобную помощь. Однако будем помнить: если нас в чем-то ущемили, не следует мстить вредителям за причиненную несправедливость. Надо лишь приложить усилия для их сдерживания, не позволяя причинять вред остальным.

38) Испугались, услышав, что это Римские граждане. Их не затронул более сильный довод: дурное и жестокое обращение с невинными людьми без какого-либо исследования дела, — хотя последнее обвинение было откровенно вопиющим. Однако, воеводы, не боясь человеческого суда, не думали также и о суде божественном. Поэтому они с равнодушием не обращают внимания на возможные обвинения в несправедливости. Они лишь боятся наказания от римлян за нарушение телесной свободы граждан. Воеводы знали: данное преступление влечет наказание смертью даже для высших начальников. Что же тогда сделают с предводителями области? Таков страх всех нечестивых. Имея перед Богом омертвевшую совесть, они потакают себе во всех грехах, доколе им не грозит людское мщение.

40) Увидев братьев. Апостолов попросили сразу же уйти. Но им надо было учесть интересы братьев и не позволить погибнуть нежному евангельскому семени. Нет сомнения, что апостолы остались бы дольше, если бы им позволили. Однако просьба воевод содержала властное требование, вынуждавшее апостолов к повиновению. Между тем, они не пренебрегли своим долгом, увещевая братьев к стойкости. Из того же, что апостолы пришли к Лидии, можно заключить: несмотря на прирост Церкви, эта женщина продолжала выделяться перед всеми из-за непрестанного исполнения долга благочестия. И это еще яснее видно из того обстоятельства, что в доме ее собирались все благочестивые.