1-е Коринфянам | 8 глава

В этой главе апостол отвечает на другой вопрос, заданный ему коринфянами, — об употреблении в пищу идоложертвенного.

I. Намекая на причину возникновения этого вопроса, Павел предостерегает их против непомерно высокой оценки собственных знаний, ст. 1−3.

II. Утверждает, что идол — ничто, что Бог един и что Христос является единственным посредником между Богом и человеком, ст. 4−6.

III. Предупреждает их, что хотя вкушать идоложертвенное не противозаконно (так как идол в мире ничто), однако необходимо считаться с немощами своих братьев, ничего не делать, что может послужить к их преткновению или греху и погибели, ст. 7−13.

Стихи 1−3. Апостол приступает к рассмотрению вопроса об идоложертвенном, на который хотели получить разъяснение некоторые из коринфян. Для лучшего понимания этого вопроса следует отметить, что среди язычников существовал обычай устраивать пиры по случаю принесения жертв идолам, где они не только сами участвовали, но приглашали и других разделить их трапезу. Обычно это происходило в том же капище, где приносились жертвы, ст. 10. Оставшееся после праздника принадлежало священникам, и они иногда продавали свою долю идоложертвенного на торгу, 1Кор 10:25. Более того, эти пиршества, по свидетельству афинян, язычники рассматривали как священные, религиозные, и у них было обыкновение предварять их жертвоприношениями. Они считали страшным нечестием принимать за домашним столом пищу, из которой они ничего не пожертвовали своему идолу. Христиане того времени жили в обстановке языческого окружения, среди идолопоклонников, многие из их родственников и друзей были в их числе, они должны были поддерживать с ними связи и добрососедские отношения, поэтому нередко им приходилось сидеть за их столами. Как следовало поступать христианину, когда ему предлагали идоложертвенное? Что он должен делать, если его пригласили на пир в капище? Вероятно, некоторые из коринфян считали даже такое допустимым, потому что знали, что идол в мире ничто, ст. 4. Более прямо Павел отвечает на эти вопросы в гл. 10; здесь он выступает против злоупотребления свободой от предубеждений других, в десятой же главе определенно осуждает эту свободу. Он начинает с замечания относительно знания, критикуя при этом претензии на знание. Мы знаем, говорит он, — потому что мы все имеем знание.., ст. 1. Он как бы хочет сказать: «Не только вы, пользующиеся такой свободой, имеете знание, но и мы, воздерживающиеся от идоложертвенного, тоже знаем, как и вы, что идолы в мире ничто; но мы также знаем, что свобода, которой вы пользуетесь, крайне преступна и что даже законной свободой надо пользоваться с милосердием, не пренебрегая более слабыми братьями». ...Знание надмевает, а любовь назидает, ст. 1.

Заметьте:

1. Любовь предпочтительнее надменного знания. Любовь лучше, потому что она способна делать больше добра. Знание, или, по крайней мере, высокое мнение о своих знаниях, делает человека напыщенным, чванливым, надменным. Оно не приносит пользы самому человеку и во многих случаях приносит вред другим. Но истинная любовь, чуткое отношение к братьям побуждают нас считаться с их интересами и содействовать их назиданию.

2. Ни в чем так ясно не обнаруживается невежество, как в самодовольстве собственными знаниями: Кто думает, что он знает что-нибудь, тот ничего еще не знает так, как должно знать.

Чем больше знает человек, тем больше он сознает свое собственное невежество и несовершенство человеческого знания вообще. А кто воображает себя знающим человеком и тщеславится своим воображаемым знанием, тот имеет все основания предполагать, что он ничего еще не знает так, как должно знать.

Заметьте: Одно дело — знать истину, и совсем другое дело — знать ее так, как должно. Можно знать многое, но не приносить никакой пользы своими знаниями, так что ни мы сами, ни другие не делаются лучше от них. Но, — добавляет апостол, — кто любит Бога, тому дано знание от Него. Кто любит Бога и поэтому любит ближнего своего, тот получает знание от Бога. Он будет научен Самим Богом и будет знать так, как должно. Кто любит Бога и ради Него любит своих братьев и заботится об их благополучии, тот будет возлюблен Богом. Несравненно лучше иметь Божие одобрение, чем пустое самомнение.

Стихи 4−6. В этом отрывке апостол показывает ничтожество идолов: Итак об употреблении в пищу идоложертвенного мы знаем, что идол в мире ничто.., то есть идола в мире не существует или что идол в мире ничего не может сделать. Смысл этого выражения, в общем, заключается в том, что языческие идолы не имели в себе ничего божественного, поэтому Ветхий Завет называет их ложью и суетой. Это были мнимые божества, они не могли осквернить творение Божие и сделать его непригодным для употребления в пищу детьми Божиими или служителями Его. ...И что нет иного Бога, кроме Единого. Языческие идолы — не боги, их не следует признавать и почитать как богов, ибо нет никакого другого Бога, кроме Единого. Хотя и есть так называемые боги, или на небе, или на земле, — так-как есть много богов и господ много, — но это все ложные боги. Священное Писание обычно называет их Ваалами. Все это были так называемые боги, а не действительные, не настоящие.

Ибо 1. Но у нас один Бог, — говорит апостол, — из Которого все, и мы для Него... Мы, христиане, лучше просвещены, мы прекрасно знаем, что существует только один Бог, Источник всякого бытия, Начало всего, Творец, Хранитель и Правитель всего мира, от Него все произошло, и все существует для Него. Все Его, и все, включая нас, — для Него.

2. ...И один Господь Иисус Христос, один Посредник между Богом и человеком. Не много посредников, как воображают язычники, а только один, через Кого весь мир был сотворен и Кем он держится и существует, Кому мы обязаны всеми нашими надеждами и счастьем. Он есть единственный Господь, все языческие господа являются лишь воображаемыми господами. Это великая привилегия христиан знать истинного Бога и истинного Посредника между Богом и человеком.

Стихи 7−13. Апостол, соглашаясь с мнением некоторых из коринфян и, в сущности, подтверждая его, что идол — ничто, теперь хочет показать им, что делаемое ими из этого заключение, будто они могут ходить в капище и принимать там участие в языческих пиршествах, было неверным. Он не столько останавливается на незаконности такого поведения самого по себе, сколько на том вреде, какой может причинить их свобода более немощным христианам, не имеющим такого же знания, как они, претендующие на него. Итак:

I. Он ставит их в известность, что не каждый христианин (в то время) был уверен, что идол ничто. Но не у всех такое знание: не которые и доныне с совестью, признающей идолов, едят идоложертвенное, как жертвы идольские... Хотя они были обращены в христианство и исповедовали истинную веру, но еще не совсем освободились от старой закваски, сохранили еще неосознанное почитание идолов, которым прежде поклонялись.

Заметьте: Немощные христиане мо гут быть невежественны или могут иметь путаные представления о самых великих и простых истинах. ...И совесть их, будучи немощна, осквернялась, то есть становилась виновной. Они ели идоложертвенное из уважения к идолу, воображая, что он имеет не что божественное в себе, и таким образом становились виновными в идолопоклонстве, осквернялись. Итак, мы должны быть очень осторожны, чтобы не делать ничего такого, что могло бы содействовать осквернению совести немощных христиан.

II. Он говорит им, что еда и питие, сами по себе, не содержат в себе ничего доброго или злого, они не могут сделать нас ни лучше, ни хуже, ни угодными, ни неугодными Богу: Пища не приближает нас к Богу: ибо, едим ли мы, ничего не приобретаем; не едим ли, ничего не теряем, ст. 8. Вероятно, некоторые коринфяне ставили себе в заслугу то, что они ели идоложертвенное, да еще и в самих капищах (ст. 10), так как этим ясно показывали всем, что считают идолов за ничто. Однако еда и питие сами по себе безразличны. Очень мало значит, что мы едим. То, что входит в человека, не очищает, не оскверняет его. Идоложертвенное мясо само по себе так же годится в пищу, как и всякое другое, и воздержание от него или запрещение его есть никакой добродетели не содержат в себе.

III. Он предостерегает их против злоупотребления своей свободой, свободой, какую, по их мнению, они имели в этом вопросе. Ибо они ошибались, думая так, они не имели права сидеть в капище за идольским пиршеством, как следует из 1Кор 10:20 и далее. Но здесь апостол утверждает, что даже если допустить такое право за коринфянами, то им следовало быть осторожными в пользовании им, чтобы не стать соблазном для немощных (ст. 9), поводом к их участию в идолослужении, и даже, может быть, поводом к их отпадению от христианства и возвращению к язычеству. Апостол подкрепляет свое предостережение двумя соображениями:

1. Немощные братья, за которых Христос умер, подвергаются опасности. Лучше отвергнуть себя, чем послужить причиной соблазна немощных и подвергнуть опасности их души (ст. 11): И от знания твоего погибнет немощный брат, за которого умер Христос. Те, кого Христос искупил Своей драгоценной кровью, должны быть так же драгоценны и дороги нам. Если Он имел такое сострадание, что умер за них, чтобы они не погибли, то и мы должны иметь такое же сочувствие к ним, чтобы ради них отказать себе в чем-либо, не употреблять свою свободу во вред им, не быть поводом для их преткновения и соблазна, то есть падения. Человек, скорее готовый погубить своего брата, чем ограничить свою свободу, имеет исключительно мало от духа Искупителя.

2. Вред, причиняемый немощному брату, Христос рассматривает как нанесенный Ему Самому (ст. 12): А согрешая таким образом против братьев и уязвляя немощную совесть их, вы согрешаете против Христа. Согрешая против христиан, особенно слабых, младенцев во Христе, мы грешим против Христа. Он особенно заботится об агнцах стада Своего. Неужели мы лишим своего сострадания тех, кому так много сострадания явил Христос? Неужели мы будем грешить против Христа, пострадавшего за нас?

IV. Он усиливает все эти предостережения своим личным примером (ст. 13): И потому, если пища соблазняет брата моего, не буду есть мяса вовек, чтобы не соблазнить брата моего. Мы не должны настаивать на своих правах или пользоваться ими, если это вредит душе нашего брата или служит к его погибели, а нас делает, таким образом, грешниками против нашего Искупителя, умершего за него. И если мы должны быть так осторожны, чтобы другим не давать повода к греху, то как тщательно мы сами должны избегать греха! Если мы не должны подвергать опасности другие души, то насколько более должны остерегаться, чтобы не погубить своей собственной души!