Галатам | 2 глава

В этой главе апостол продолжает повествование о своей прошлой жизни и поведении, начатое им в предыдущей главе; на некоторых примерах своего общения с другими апостолами он показывает, что не был обязан им ни своим познанием Евангелия, ни апостольской властью, как пытались внушать его противники; напротив, даже они признали и одобрили его как имеющего равные с ними полномочия на это служение.

I. В частности, он рассказывает о своем втором путешествии в Иерусалим, предпринятом много лет спустя после первого, и о своем поведении там (ст. 1−10).

II. Сообщает о своей беседе с Петром в Антиохии и о том, как он вынужден был вести себя с ним. От предмета, который они обсуждали тогда, Павел переходит к рассуждению о великом учении об оправдании через веру в Иисуса Христа, без дел закона; утверждение этого учения было главной целью его послания, и он останавливается на нем более подробно в следующих двух главах.

Стихи 1−10. Судя по тому, что апостол рассказывает о себе в этой главе, можно предположить, что с самого начала проповеди Евангелия и насаждения христианства определилась разница между христианами, бывшими до обращения иудеями, и христианами из язычников. Многие из бывших иудеев сохраняли уважение к обрядовому закону и старались поддерживать его репутацию; бывшие же язычники не почитали закон Моисея, но принимали чистое христианство как завершение естественной религии и твердо держались его. Петр был апостолом обрезанных; хотя обрядовый закон и умер со Христом, тем не менее он еще не был погребен, и Петр снисходительно смотрел на то, что бывшие иудеи хранили уважение к нему. Павел же был апостолом язычников, и хотя был еврей из евреев, но твердо держался чистого христианского учения. В этой главе он рассказывает нам, что произошло между ним и другими апостолами, в частности, между ним и Петром.

В данных стихах он сообщает о своем повторном путешествии в Иерусалим и о своей встрече с апостолами, ст. 1−10. Он знакомит нас:

I. С некоторыми обстоятельствами, касающимися этого путешествия.

1. Время путешествия: это было не ранее чем через четырнадцать лет после его первого путешествия туда (описанного в 1:1), или, как предполагают другие, после его обращения, или после смерти Христа. В том, что такой способный служитель в течении многих лет оставался на своем труде, проявилась великая благость Божия. То, что он так долго не имел никакого контакта с другими апостолами и все это время проповедовал и распространял чистое христианство, ни разу не призываясь ими к ответу, — а это могло бы случиться, если бы он был ниже их, или если бы его учение не одобрялось ими, — свидетельствует о том, что он не зависел от них и имел равный с ними авторитет.

2. Его спутники: он ходил с Варновою, взяв с собою и Тита. Если это было то же самое путешествие, что описано в книге Деяний Святых Апостолов (Деян 15 гл.), тогда понятна причина, почему с Павлом пошел именно Варнава: верующие Антиохии избрали его сотрудником и помощником апостола. Однако это не объясняет, почему Павел взял с собою Тита; вероятно, он сделал это, главным образом, для того чтобы показать апостолам в Иерусалиме, что он не стыдится и не боится признать проповедуемое им учение, ибо Тит, обращенный в христианскую веру и даже ставший ее проповедником, по происхождению был необрезанным язычником; сделав его своим помощником, Павел показал, что их учение и их практическая жизнь представляли собой единое целое, — они поступали так, как проповедовали.

3. Основанием для его путешествия в Иерусалим было божественное откровение относительно этого: ходил же по откровению; не по своему собственному замыслу, и тем более не по вызову, но по особому указанию с неба. Это была привилегия, какой часто пользовался Павел, — быть под особым водительством Божиим в каждом своем действии и предприятии, и хотя мы не можем рассчитывать на такую же привилегию, тем не менее этот пример учит нас тому, чтобы в каждом серьезном деле, предпринимаемом нами, мы стремились ясно видеть перед собою путь и вверять себя водительству Провидения.

II. Рассказывает о своем поведении во время пребывания в Иерусалиме, ясно показавшем, что он, по меньшей мере, был не ниже других апостолов, но имел равные с ними полномочия и квалификацию. В частности, он говорит:

1. Что предложил там, и особо знаменитейшим, благовествование, проповедуемое им язычникам, и далее. Здесь мы можем заметить, каким верным и благоразумным был наш великий апостол.

(1) Его верность проявилась в том, что он дал апостолам честный отчет об учении, которое долгое время проповедовал среди язычников и которое твердо решил проповедовать и впредь, — чистое христианское учение без всякой примеси иудаизма. Он знал, что такое учение в Иерусалиме многим не понравится, и тем не менее не побоялся исповедать его, но смело изложил его перед ними, предоставив им самим судить, является ли оно истинно Христовым Евангелием. Однако (2) Павел был благоразумен и осторожен при этом, ибо опасался дать повод к преткновению. Он предпочел сделать это в частной беседе со знаменитейшими, то есть с апостолами или с главными из христиан иудеев, а не открыто пред всеми, потому что по прибытии его в Иерусалим там были тысячи уверовавших иудеев, и все они — ревнители закона, Деян 21:20. Причина такой осторожности Павла чтобы не напрасно он подвизался, или подвизается (согласно англ. переводу. — Прим. переводчика), то есть чтобы не возбуждать против себя оппозиции, чтобы не пострадал успех его прежних трудов и не было препятствий для будущего успеха. Ибо ничто так не препятствует успеху Евангелия, как разномыслия в отношении его учения, особенно когда они вызывают споры и разногласия среди исповедующих его, как это обычно и бывает. Апостолу было достаточно того, чтобы его учение признали самые авторитетные служители, и не важно, одобряют или не одобряют его другие. Поэтому, во избежание соблазна, он почел за лучшее предложить свое учение им, а не всей церкви. Такое поведение апостола учит всех, и особенно служителей, как важно иметь благоразумие и как необходимо сохранять его во всех обстоятельствах, насколько это совместимо с их верностью.

2. Что он твердо держался в своей практике проповедуемого им учения. Павел был человеком решительным и верным своим принципам, поэтому, несмотря на то что с ним был Тит, грек по национальности, он не позволил обрезать его, чтобы не изменить учению Христа, которое он проповедовал язычникам. Вероятно, апостолы вообще не настаивали на этом, ибо хотя они и допускали обрезание среди уверовавших иудеев, однако не навязывали его язычникам. Но там были и другие — лжебратья, скрытно приходившие подсмотреть за их свободой, которую они имели во Христе Иисусе, то есть посмотреть, будет ли Павел защищать свободу от обрядового закона, проповедуемую им как доктрину Евангелия и как привилегию тех, кто принимает христианство. Целью лжебратьев было поработить их, и они осуществили бы ее, если бы добились своего, заставив Павла обрезать Тита, ибо тогда они с легкостью вменили бы это в обязанность и другим язычникам, таким образом поработив их Моисееву закону. Но Павел, понимая их замыслы, ни на час не уступил и не покорился, дабы истина благовествования сохранилась у них чтобы языческие христиане, и в частности галаты, сохранили ее в чистоте, не поврежденной примесью иудаизма, что могло произойти, если бы Павел уступил в этом. В то время обрезание считалось несущественным вопросом, в некоторых случаях с ним можно было согласиться, не согрешив при этом; мы знаем, что и сам Павел иногда уступал в нем, как это было в случае с Тимофеем, Деян 16:3. Но когда на нем настаивали как на необходимом, и его согласие, хотя бы в одном единственном случае, могло быть использовано как принятие такого требования, то Павел не мог идти на уступки, так как заботился о евангельской чистоте и свободе; он не хотел уступать тем, кто соблюдал обряды и ритуалы Моисеева закона, но хотел твердо стоять в свободе, данной нам Христом. Такое поведение Павла дает возможность отметить: то, с чем при некоторых обстоятельствах можно согласиться, тем не менее должно быть отвергнуто, если это согласие влечет за собой измену истине и лишает нас евангельской свободы.

3. Что хотя он и общался с другими апостолами, однако не получал от них никаких дополнительных знаний или полномочий, ст. 6. Под знаменитыми Павел, по-видимому, имеет в виду других апостолов, в частности Иакова, Петра и Иоанна, упомянутых им ниже по имени, ст. 9. Относительно этих апостолов он признает, что они заслуженно пользовались всеобщим почтением, на них смотрели (и вполне справедливо) как на столпов церкви, не только украшавших, но и поддерживавших ее, и поэтому могло показаться, будто они имеют некоторые преимущества перед ним: они видели Христа во плоти, а он — нет, они стали апостолами раньше его, когда он был еще гонителем. Но тем не менее, какими бы ни были они когда-либо, для него не было ничего особенного в этом. Это не помешало ему быть равным с ними апостолом, ибо Бог принимает человека не по каким-либо внешним преимуществам. Как их Он призвал быть апостолами, так и других был волен определить на это служение. В данном случае было совершенно очевидно, что Бог именно так и поступил, ибо и знаменитые не возложили на него ничего более: они не сказали ему ничего более того, что он уже знал через откровение, они ничего не могли возразить против учения, которое он предложил им. Отсюда следует, что Павел ни в чем не уступал им, но был так же призван и подготовлен к апостольскому служению, как и они.

4. Что в результате этой встречи апостолы совершенно убедились в божественном происхождении его миссии и полномочий и, соответственно, признали его как своего собрата апостола, ст. 7−10. Они не только согласились с его учением, но увидели, что ему сопутствует божественная сила, как в проповеди его, так и в совершении чудес, подтверждающих его: что Содействовавший Петру в апостольстве у обрезанных содействовал и ему у язычников. Они справедливо заключили, что ему вверено благовестие для необрезанных, как Петру для обрезанных. Поэтому, узнавши о благодати, данной ему (что он удостоился апостольского сана и служения, как и они), они подали ему и Варнаве руку общения, в знак признания их равенства с собою, и согласились, чтобы одним идти к язычникам, а другим к обрезанным. Такое решение более всего соответствовало замыслам Христа и способствовало интересам христианства. Таким образом, эта встреча завершилась полным единодушием и согласием: апостолы одобрили и учение, и поведение Павла, сердечно приняли его как Христова апостола и ничего не добавили, кроме того, чтобы они помнили нищих, что он и старался исполнять в точности. Христиане в Иудее в то время переживали большие трудности и испытывали сильную нужду, и апостолы, сочувствуя им, рекомендовали Павлу использовать свои добрые взаимоотношения с языческими церквами для поддержки нуждающихся. Это было разумное требование: ...Ибо, если язычники сделались участниками в их духовном, то должны и им послужить в телесном, Рим 15:27. Павел охотно согласился с этим, показав тем самым свой любвеобильный нрав, свою готовность признать уверовавших иудеев братьями (хотя многие из них вряд ли были так же расположены к уверовавшим язычникам) и что разница во мнениях не была для него причиной для отказа в помощи им. Этим самым Павел дает нам превосходный образец христианской любви и учит нас тому, что нам никоим образом не следует ограничивать свою любовь только теми, кто придерживается одного мнения с нами, но простирать ее на всех, кого мы имеем все основания считать учениками Христа.

Стихи 11−21. I. Из рассказа Павла о том, что произошло между ним и другими апостолами в Иерусалиме, галаты легко могли убедиться в лживости обвинений, выдвигаемых против него его врагами, а также в своем собственном заблуждении, которое они обнаружили, оставив Евангелие, проповеданное им. Но, чтобы придать больше силы уже сказанному и более укрепить их против происков иудействующих учителей, Павел сообщает им о своей встрече с Петром в Антиохии, ст. 11−14. В Антиохии находилась главная церковь языческих христиан, как в Иерусалиме была главная церковь иудейских христиан. Нет никаких оснований предполагать, что Петр был пресвитером антиохийской церкви. Если бы это было так, то Павел, конечно, не стал бы противостоять ему в его собственной церкви, как он это сделал. Напротив, о посещении Антиохии Петром говорится как о случайном событии. Другие встречи апостолов проходили в полном согласии и единодушии. Но на этот раз Павел был вынужден противостать Петру, потому что он подвергался нареканию; это ясно доказывает, что Павел был не ниже Петра и что претензии папы на верховную власть и непогрешимость как преемника Петра совершенно необоснованны. Здесь можно заметить:

1. Ошибку Петра. Когда Петр бывал в языческих церквах, он жил в полном согласии с ними и ел вместе с ними, несмотря на то что они были необрезанными, повинуясь наставлению, данному лично ему (Деян 10 гл.), когда он был предупрежден посредством видения не почитать ни одного человека скверным или нечистым. Но когда из Иерусалима приходил кто-нибудь из иудейских христиан, он начинал избегать язычников, чтобы угодить обрезанным и не соблазнить их, что, несомненно, причиняло большое огорчение и разочарование языческим церквам. Он стал таиться и устраняться. Его поведение плохо влияло на других, ибо вместе с ним лицемерили и прочие Иудеи, которые прежде хорошо относились к язычникам, но по примеру Петра стали стесняться есть вместе с ними, ссылаясь на то, что их совесть не позволяет им этого делать, потому что они необрезанные. И даже сам Варнава (кто бы мог подумать?), один из апостолов язычников, был увлечен его лицемерием. Заметьте:

(1) Даже лучшие из людей, когда они предоставлены сами себе, могут обнаруживать слабость и непостоянство, склонность претыкаться в своем служении Богу из-за чрезмерного стремления угодить человеку.

(2) Как велика сила дурного примера, особенно примера великих и праведных людей, пользующихся репутацией мудрых и почитаемых.

2. Упрек, сделанный Павлом Петру. Когда Павел заметил, что Петр ведет себя таким образом, нанося этим огромный вред евангельской истине и миру в церкви, то, несмотря на репутацию Петра, не побоялся обличить его. Павел твердо держался своих принципов, в то время как другие колебались в своих; он был такой же добрый иудей, как любой из них (ибо был евреем из евреев), но стремился утвердить свое служение как апостола язычников и поэтому не хотел видеть их удрученными и попираемыми. Но когда он увидел, что они не прямо поступают по истине евангельской, то есть не живут по евангельским принципам, которые исповедуют, а именно: что смерть Христа уничтожила стену разделения между иудеями и язычниками и что исполнение закона Моисея потеряло свою силу, — то он обличил Петра при всех, так же как и тот при всех совершил проступок: ...сказал Петру при всех: если ты, будучи иудеем, живешь по-язычески, а не по-Иудейски, то для чего язычников принуждаешь жить по-Иудейски? Петр своим поведением противоречил сам себе; если он, иудей, мог обходиться без соблюдения обрядового закона и жить по-язычески, то, значит, он не считает его исполнение обязательным даже для иудеев, следовательно, не мог навязывать его христианам из язычников. Павел обвиняет в этом Петра, более того, представляет его как человека, принуждающего язычников жить по-иудейски, хотя и не в смысле открытого насилия или принуждения, а в смысле влияния, какое он оказывал своим поведением, означавшим, в сущности, что язычники должны подчиниться иудеям а иначе не будут приняты в христианское общество.

II. Защитив свое апостольское достоинство и достаточно доказав, что он не ниже никого из апостолов, даже самого Петра, Павел использует высказанный ему упрек как повод для того, чтобы сказать о великом фундаментальном учении Евангелия — об оправдании единственно верой во Христа, а не делами закона (хотя некоторые считают, что все, что он говорит до конца этой главы, было сказано им Петру в Антиохии), об учении, осуждавшем Петра за его потворство иудеям. Ибо если основной принцип христианской веры состоял в том, что именно Евангелие, а не закон является средством нашего оправдания, то он поступал очень нехорошо, оказывая лицеприятие тем, кто держался закона и смешивал его с верой в вопросе оправдания. Именно это учение Павел проповедовал галатам и твердо держался его, и главной целью написания им данного послания было напоминание об этом учении и утверждение его. Относительно этого учения Павел знакомит нас:

1. С опытом самих христиан из иудеев: «Мы по природе Иудеи, а не из язычников грешники (даже мы, рожденные и воспитанные в иудейской религии, а не среди нечистых язычников), узнавши, что человек оправдывается не делами закона, а только верой в Иисуса Христа, уверовали во Христа Иисуса, чтобы оправдаться верою во Христа, а не делами закона. И если мы посчитали необходимым искать оправдания через веру во Христа, почему же тогда стесняем себя законом? Ради чего мы уверовали во Христа? Не ради ли того, чтобы оправдаться верой в Него? А если это так, то не безумие ли возвращаться к закону и надеяться оправдаться либо добрыми делами, либо обрядовыми жертвами и ритуалами очищения? И если возвращение к закону является заблуждением для нас, иудеев, то не будет ли еще большим заблуждением требовать этого от язычников, никогда не подчинявшихся ему, ибо делами закона не оправдается никакая плоть?» Для большей убедительности Павел добавляет (ст. 17): «Если же ища оправдания во Христе, мы и сами оказались грешниками, то неужели Христос есть служитель греха? Если мы, ища оправдания исключительно во Христе и научая других поступать так же, считаем, что, не соблюдая закон Моисеев, тем самым одобряем грех, потворствуем ему, или, точнее, сами оказываемся грешниками, недостойными общения, как и язычники, то неужели Христос есть служитель греха? Не является ли Он грешником, если увлек нас учением, потворствующим греху, и мы, приняв его, оказываемся далекими от оправдания, остаемся нечистыми грешниками, недостойными общения?» Павел тут же отвергает это предположение: «Никак! — говорит он, — Бог запрещает нам допускать такие мысли о Христе, или о Его учении, будто Он направляет нас на путь оправдания, который является недействительным и оставляет принявших его неоправданными, или хоть в какой-то мере потворствует греху и грешникам». Это было бы бесчестием для Христа и несправедливо по отношению к нам. «Ибо, если я снова созидаю, что разрушил, (ст. 18) — если я, учивший вас, что соблюдение закона не нужно для оправдания, теперь показываю, словом или жизнью, что оно необходимо, — то сам себя делаю преступником, то есть признаю себя нечистым грешником и остаюсь виновным в грехе, несмотря на свою веру во Христа, или же подлежу обвинению в обмане и непоследовательности, в противоречии самому себе». Таким образом, отстаивая великое учение об оправдании верою, а не делами закона, апостол исходит из принципов и практики самих иудейских христиан и из последствий, неизбежно вытекающих из их отступления от этого учения; отсюда с очевидностью следует, что Петр и другие иудеи были неправы, отказываясь общаться с языческими христианами и стараясь увести их в рабство закону.

2. Он знакомит нас также со своими собственными суждениями и опытом жизни.

(1) Он умер для закона. Он знал, что нравственный закон объявил проклятие всем, кто не исполняет постоянно всего написанного в нем, и поэтому умер для него, а также для всякой надежды на оправдание и спасение посредством его. Что касается обрядового закона, то он также устарел и был устранен приходом Иисуса Христа, на смену тени явилась сама сущность, поэтому он более не почитает тень. Таким образом, он умер для закона законом, закон сам объявил свой конец. Рассматривая закон, он увидел, что нельзя рассчитывать на оправдание делами закона (так как никто не смог совершенно исполнить его) и что в его жертвах и очищениях уже нет никакой необходимости, так как они были упразднены во Христе, жертва Христа положила конец закону. Чем больше Павел исследовал его, тем яснее видел, что нет основания хранить то почтение к закону, за которое ратовали иудеи. Но хотя Павел и умер для закона, тем не менее он не смотрел на себя как на человека без закона. Он отказался от всякой надежды на оправдание делами закона и не хотел более оставаться в его рабстве, но был далек от мысли освободиться от своего долга перед Богом, напротив, он умер для закона, чтобы жить для Бога. Учение Евангелия, принятое им, не ослабило узы его долга, но еще больше подкрепило и подтвердило их; если Павел и умер для закона, то лишь для того, чтобы жить новой, более совершенной жизнью для Бога (Рим 7:4,6), жизнью, более угодной Богу, чем исполнение закона Моисея, то есть жизнью веры во Христа, жизнью святости и праведности перед Богом. В подтверждение этого он говорит, что:

(2) Как он умер для греха, так и ожил для Бога чрез Иисуса Христа (ст. 19−20): Я сораспялся Христу, и уже не я живу, но живет во мне Христос. Здесь он на собственном примере дает превосходное описание таинственной жизни верующего человека.

[1] Он распят, и тем не менее жив; ветхий человек распят, но новый живет (Рим 6:6); он мертв для мира и мертв для закона, но в то же время жив для Бога и Христа; грех умерщвлен, а новая природа ожила.

[2] И уже не он живет. Это странное явление: Я живу, но живу не я. Он живет по благодати; благодать утешает его и побеждает в нем; и эта благодать не от него самого, а от Другого. Верующие сознают, что живут в зависимости от Бога.

[3] Он сораспялся Христу, и однако Христос живет в нем, это результат его мистической связи со Христом, благодаря чему он приобщается к смерти Христа и таким образом умирает для греха. Но он также приобщается к жизни Христа, чтобы посредством ее жить для Бога.

[4] Он живет во плоти, но в то же время живет верою в Сына Божия. Для внешнего взгляда он живет так же, как и прочие люди, однако его держит и им движет более высокий и благородный принцип, принцип веры во Христа, созерцание чуда любви Христа, принесшего Себя в жертву за него. Отсюда вытекает, что хотя он живет во плоти, но не живет по плоти. Тот, кто имеет истинную веру, живет верой, и эта вера держится на любви Христа и Его жертве за нас. Доказательством того, что Христос любит нас, является Его жертва за нас. Именно на это мы должны опираться своей верой, чтобы жить для Него. Заключение. Апостол заканчивает свою беседу указанием на то, что, придерживаясь учения об оправдании верой в Иисуса Христа, без дел закона (что он утверждает и чему другие противятся), он избегает двух серьезных ошибок:

1. Он не отвергает благодати Божией, как делает учение об оправдании делами закона, ибо (Рим 11:6): И если по делам, то это уже не благодать.

2. Он не пренебрегает смертью Христа; ибо, если законом оправдание, то, значит, Христос напрасно умер; если мы ищем спасения в исполнении Моисеева закона, то делаем напрасной смерть Христа; для чего было умирать Христу, если мы могли бы спастись без этого?